Увидев все это на столе, Алексей с неловкостью сознался:
– У вас тут, гляжу, складчина. А мне и в долю войти не с чем…
– Да уж ладно, – загомонили друзья, – без твоей доли обойдемся. Нашел об чем. Не тот день, чтоб считаться. Давай подсаживайся.
Казаки подвинули лавки, расселись вокруг стола, источавшего огуречный дух с едкой примесью редьки и, пока Матвей разливал по посудам, уклончиво глядели себе под ноги.
– Ну, помолчали, а теперь и сказать не грех, – подтолкнул дело хозяин. – Есть охотники?
Казаки помялись и промолчали.
– Ну, тогда я, ежели дозволите.
– Скажи, дедушка, скажи.
– Ты хозяин, тебе и слово.
Егор привстал, прихорошил ладошкой сивую бородку, поднял рюмку, задержал ее перед собой, как свечу:
– Ну да, стало быть, подступил ваш час, ребятушки. Приспело времечко и вам собирать сумы. Думал я, когда та кончилась, что последняя. А нет, не последняя. Накопилась еще одна, взошла туча над полем…
Дзюба задержал взгляд на окне.
– Тут у нас все по-прежнему, – кивнул он в оконце. – Вон как ясно, тишина, благодать. Но идет на Россию туча. С громом и полымем.
Старик подвигал туда-сюда бровями, словно сметая в кучку остатные мысли, какие еще собирался вымолвить, но, смешавшись, махнул рукой.
– Ну да ладно… Хотел еще чево сказать, да что тут говорить… Ступайте с Богом, держитеся… Это и будет вам мое слово. На том и выпейте.
Будто пробудившись, казаки ожили, потянулись наперекрест, кто чем, нехоромной посудой, стукнулись и выпили молча и жадно. Ели тоже молча, замедленно ворочая челюстями, жевали пополам с думой.
– Да-а, – почесал за ухом Матвей. – Не ко времени война зачалась.
– А и когда война была нашему брату в пору? – посмеялся дед Егор. – Смерть да война не званы завсегда.
– А я уже было сарайчик начал плести, – сокрушался Матвей. – Знал бы – и не начинал.
– Нам, татарам, все равно на Русь идти, – засмеялся Дзюба. – Завсегда дела находятся. То б надо, это бы… Да вон и у Алешки баба на последних сносях пышкает, как квашня перед праздником. Тоже надо бы погодить с войной. Так ли, Алеш?
– Да уж скоро б должна родить, – потупился Алексей, почувствовав, как от этого напоминания какой-то тоскливый червь опять тошно соснул между ребер.
Матвей снова расплескал по чаркам, казаки, оборвав разговор, согласно выпили и дружно закусили.
– А я так думаю, – начал разговор Никита Казей. – На войну, что в холодную воду, – уж лучше сразу. А так маета с думой хуже вши заест. Еще и не воевал, а уже вроде упокойника. А сразу – как нырнул. Чтоб душа не казнилась. Да и баб не слушать.