Выбравшихся из газели корешей тут же
обступили деревенские, впрочем, не подходя слишком близко.
Некоторые недовольно водили носами, очевидно уловив смрад,
исходящий от пацанчиков. Батюшка раздал несколько указаний и
подошел к оробевшим кентам. Ожидавших, по старой тюремной памяти,
глумливых насмешек и оскорблений.
- Что, отроки, отвыкли от схода
людского? Сюда из многих деревень люди стягиваются, городские едут.
Не бойтесь, люд хоть и разный, но незлобливый, слова худого не
скажут. Сами помыкались, настрадались, покуда не прибились к нашей
общине. Как родители вас нарекли?
- Вова… - сбиваясь с хрипоты на писк,
ответил Мотыль.
- …Саша! – несмело выговорил Жбан, с
трудом вспомнив своё имя.
- Меня зовут отцом Георгием! –
представился священник. — Вот что, сыны Божьи, Владимир и
Александр! Идите за Николаем Ивановичем в баньку, ибо разит от вас
как от зверя лесного! Марья Никитична вам одёжку справит, к вечерне
поспеете. За машину не бойтесь, чужих тут нету, а свои не оберут.
Нам работать пора, праздность грех великий!
Седовласый бородач позвал корешей за
собой, в сторону реки, к небольшому домику с дымящейся трубой.
Селяне сразу потеряли к ним интерес, разошедшись по своим делам.
Батюшка заторопился в сторону церкви, закинув за спину добытый из
«буханки» клетчатый баул.
Часом позже, порозовевшие и
разомлевшие от пара и горячей воды кореша вывалились из бани,
присели на лавчонку у крыльца, подставляя распаренные лица
прохладному ветерку. Жбан щупал непривычно чистые футболку и штаны,
принесенные полноватой немолодой тёткой. Мотыль чуть ли не впервые
в жизни подстригал кусачками свои ломкие, неровные ногти,
побелевшие после купания. Когда ему надоела возня с маникюром, он
расслабленно откинулся на тёплые кругляши сруба.
- Ништяково, кореш! – прошептал
Мотыль. – Сейчас бы чифиру, да биксе на клык дать! И маслецом
вмазаться!
- Стрёмная шняга твоё масло, Вова! –
Жбан уставился своими выпученными, водянистыми глазами в плывущие
над головой тучи.
- Братишка, ты не вкуриваешь, какой
чёткий приход от масла! – возразил Мотыль. – Ширнёшься разок,
просечёшь тему!
- Не, кореш, не моя тема! – Жбану
совершенно не хотелось разговаривать с подельником.
Светскую беседу шнырей прервал
Николай Иванович, принёсший две пары новеньких, с магазинными
бирками, кроссовок и темно-зелёные утеплённые рабочие куртки, также
не ношенные.