Затем Тилль догадался пригласить во дворец скульпторов, и спор
пошёл по второму и третьему кругу, но уже с их участием. Какие-то
детали показались им слишком непрочными, другие нарушали гармонию
композиции, третьи практически невозможно было сделать...
Потом мы принялись вычислять, во сколько обойдётся вся эта
затея. Я хотел было потратиться на какой-то особо красивый
заморский мрамор, но тут вмешался Колтри и сообщил, что он может
обработать магией обычные валуны, сделав их не только красивее
этого мрамора, но и на порядок прочнее.
И вот теперь, спустя три недели после победы, монумент был
установлен на своё законное место – правда, обнесён высоким
забором. Горожане недоумевали, что же может Его Величество
возводить за ним, да ещё под таким секретом. Стража отгоняла
мальчишек, пытавшихся пробраться туда каждую ночь.
Всё было просто – для самого большого эффекта нужно было
представить монумент внезапно, одномоментно. Это было не то чтобы
очень важно, но... мне хотелось сделать всё красиво.
В конце концов, короля запоминают не только по победам, которые
он одержал, но и по прекрасным памятникам, которые он после себя
оставил. Я отдавал себе отчёт в том, что однажды умру и я, и многие
из моих достижений, новшеств или идей канут в небытии.
А памятник – останется.
Открытие памятника вышло именно таким, как я хотел – громким,
грандиозным, собравшим много людей. Помимо, собственно, монумента,
там я лично вручал награду простым горожанам, которые отличились в
боях за город. Народ ликовал и славил доброго короля. Всё шло по
плану.
С народом, если вдуматься, просто – управлять толпой может
каждый, кто хоть немного разбирается в психологии. Изобразил,
например, скелетов и монстров на постаменте рядом с простыми людьми
– и вот уже они воспринимаются не как жуткая жуть, а как товарищи
по оружию.
Поэтому я слегка обеспокоился, когда – через пару дней после
празднества – Тилль сообщил мне, что посол Санглатской Империи
просит принять его и ещё одного дипломата, прибывшего из Санглата
как раз пару дней назад.
- У тебя есть соображения, чего они хотят? – два опытных
парламентёра были куда опаснее целой толпы обывателей.
- Точных сведений – нет... – Тилль замялся.
- А я спрашивал не о точных сведениях. Я спрашивал о
соображениях! – заметил я.