Стрелок, наконец, бросает опасливый
взгляд себе за спину и вздрагивает. Потому что я дружелюбно машу
ему рукой. Прежде, чем пулемёт развернётся и противопулевые щитки
закроют говнюка, Анаконда вышибает ему мозги. Мертвец падает в
кузов, а через несколько секунд от толчка машины кубарем слетает на
дорогу и со шлепком остаётся лежать на асфальте.
Вильнув, объезжаю его и, через миг
сравнявшись с машиной, вежливо стучу по броне, наваренной со
стороны водителя. Почему-то мне не отвечают. Лишь пытаются
столкнуть с дороги резким движением влево.
Чертыхнувшись, притормаживаю,
пропуская беглеца вперёд, и вскоре вновь догоняю его.
— Эй, сухопутные крысы! — кричу я с
задором. — Приготовьтесь, вас будут брать на абордаж!
Возможно, лишь возможно, что с
пришествием Сопряжения я мальца помешался, хотя батя всегда
говорил, что я с придурью. Поэтому… кто знает?
Переднее колесо мотоцикла почти
бьётся в бампер. Поджав под себя ноги, отталкиваюсь и с силой
прыгаю в кузов. Позади пронзительно громыхает брошенный чоппер. А
здесь тепло и уютно, даже мухи не кусают.
Вези меня, большая черепаха,
прямо в логово Самеди…
Но нет, попозже познакомимся с этим
интересным человеком. А пока…
Щиток между кузовом и кабиной чисто
символический, я легко срываю его со своей возросшей силой. Даже не
чувствую. И упираю ствол револьвера в затылок водителя. Пассажира у
него нет, поэтому нам никто не мешает.
— День добрый, вы хотите поговорить о
боге? — благожелательно спрашиваю я.
— Аа?! — вздрагивает средних лет
мужик.
Весь какой-то дёрганный, нервный.
Прямо тик на тике.
— У тебя навигатор сбился, дружок. Ты
не в ту сторону едешь.
Легонько стучу его стволом по черепу.
Тук-тук.
— Стой-стой! Подожди! Давай
договоримся! — начинает частить водитель.
— Давай, конечно. Я вообще
удивительно договороспособен.
— Чо?..
— Твоя. Разворачивать. Тарантас.
Обратно. Компренде? Ферштейн?
— Чё?!! — выпадает собеседник.
— Как-то не складывается у нас
диалог, — устало замечаю я и резким движением вытягиваю керамбит
из-за пояса.
Лезвие ножа любовно обхватывает горло
незнакомца, и тот судорожно даёт по тормозам. Это он зря, чуть сам
себе не перерезал глотку. Визжит резина. Машина виляет и замирает
посреди дороги.
— Ну вот, так-то лучше. А теперь
разворачивайся и готовься петь.
— Петь? — испуганно икает
водитель.