– Чего будем делать с Цеховиком?
На что удостоилась ответа:
– Делай что хочешь, ласточка моя. На твоём месте я бы вернул бабосы. Свою долю я готов Цеховику отдать. Ты же знаешь, у приличных людей так положено – попался, так отдай деньги и работай дальше. Но за тебя я платить не собираюсь.
– Ничего я никому не должна! Это мне все должны. Цеховик – негодяй. Он меня обманул. Он…
– Ласточка, избавь меня от лишних подробностей. У меня своих проблем хватает…
Однажды Носорогу позвонил человек, назвавшийся Ашотиком, и нервно выдал:
– Он падла! Его мочить надо. Я ему говорю – ты ж сам всё это сделал. Сам нам говорил и писал. А он – вы все фальшивщики, мошенники.
– Ну, ты аккуратнее, сокол ты наш ясный, – примирительно отвечал Носорог. – Какое мочилово, ты чего, Ашотик, перегрелся?
– Да, перегрелся! От мыслей, на какие бабки у нас попандос! Такие деньги. Ой, такие деньги. Ты понимаешь, что нас растерзают.
Потом Ашотик стал названивать постоянно и призывать к кровной мести, а Носорог, спокойный как танк, пытался его угомонить.
Выяснилось, что в Третьяковке есть эксперт Вячеслав Сурин, светило искусствоведения по русской живописи девятнадцатого века. Его заключение обладало силой официальной печати. Его услугами пользовались все уважающие себя арт-дилеры. Он дал заключение и Носорогу на картину Де ла Кура, которую признал подлинным Киселёвым. Узнав, что картина оказалась перелицованной, эксперт начал копаться в каталогах, в Интернете, выявил ещё несколько перелицованных картин, среди которых были принадлежавшие Носорогу и Ашотику.
– Ты видел этот его список? – спрашивал Носорог.
– Сам список не видел. Но слышал, какие там вещи! – верещал Ашотик.
– Наших там много?
– Рома, их хватит, чтобы нас в асфальт закатали. Грохнуть его надо, пока он этот список не опубликовал!
– Орёл ты наш горный, угомонись. Никого убивать не будем. Будут предъявы, будем думать, как их гасить.
– А предъявят на десять лямов?
– Тогда будем думать. А пока оставь Сурина в покое…
По Москве уже вовсю ходили слухи о списках Сурина. Но пока конкретно никто ничего не знал.
Прошло ещё несколько дней. Потерпевший удил рыбку в Подмосковье. Оперативники уже почти доработали материал.
Просматривая в гостях у Шведова очередную пачку сводок, Платов как на стенку наткнулся на текст. И спросил: