И не в чудовище вовсе, а в очень милого косолапку её Баженчик превращается, курносенького такого и с глазками-огоньками. Мирослава сама видела. Когда птенчик, что жил у доченьки их милой, издох, так Баженчик ночью перекинулся, да птенчика этого в момент и поднял, чтобы доченька не плакала. Мирослава-то и подглядела.
Но не рассказывает Мирославе муж её милый о даре своём редком, напугать её опасается. Да чем же он её напугать-то может, ежели Мирослава сама ведьма в седьмом колене? Её из-за этого в их деревне никто замуж брать не хотел, несмотря на красоту её писаную. А Баженчик как увидел, сразу в храм повёл, ничьи наговоры на невесту свою милую слушать не стал.
Но боится Мирослава признаться Бажену. Ведь когда в Мирославе сущность ведьмы в полнолуние просыпается, вот уж страшнее кого народ не видывал. Лицо белое делается, глазюки красные, да ещё и клыки вырастают великие…
Боится Мирослава, как бы не разлюбил её муж в таком-то виде, ведь женился он на красавице писаной, а не на ведьме безобразной. Но такой Мирослава только в полнолуние бывает.
Усыпляет Мирослава в ночь в эту лунную весь дом силой ведьминской, дабы спали все безмятежно. А сама берёт метлу, что в углу стоит, и носится с ветерком по саду, на лес похожему, и хохочет смехом звонким, смехом ведьминским.
Ах, как же хотелось бы Мирославе полетать вместе. Вместе с мужем своим милым, вместе с косолапкой своим симпатичным. Знает Мирослава, ещё бабушка сказывала, что ежели у кого есть дар редкий, дар великий мёртвых поднимать, то такие волшебники могут летать до небес. Им это ничего не стоит. Мирослава боится высоко летать, а с Баженом полетела бы. Наперегонки носились бы, и сила бурлила бы в обоих да в одну сливалась.
Ах, какое же это сладостное ощущение, должно быть. А ещё Мирослава хотела бы… Ведь её Баженчик и так-то справный, а косолапкой он такоой большой… И… Мирослава зарделась, словно маков цвет, последний раз мужа погладила и пошла к деточкам. Только глаза её блеснули светом огненным, светом ведьминским…
А господину Бажену потом сон такой приснился. Будто бы господин Бажен ещё маленький и живёт он ещё в лесу глухом со своим батюшкой. И перекинулся будто бы маленький Бажен чудовищем, тоже ещё маленьким, и взлетело это чудовище к самому небу, весёлое и симпатичное, ещё вовсе не знающее, что оно есть чудовище…