Пятеро пассажиров. Кажется, пятеро. И полицейский, она
видела обрывки формы.
Она успела увидеть не так уж много через спины оцепления, когда
их от лифта быстро провели прямо на борт, через служебный вход. Да
и смертей она видела немало и раньше. Но… не таких бессмысленных,
что ли. Не таких... неправильных.
Сбой программы, говорят кибернеты. Случается. Не повод
отказываться от полезного и удобного оборудования. Повод стараться
улучшить программу, что они постоянно и делают. Сами видите: сбоев
последние годы намного меньше, их быстро ликвидируют.
Сандра передернула плечами, хотя в коридоре стояла оптимальная
температура.
Да, сбоев действительно меньше, на Прозерпине это вообще был
чуть ли не первый. Во всяком случае, она раньше ни о чем подобном
не слышала. И если бы не сбой программного обеспечения лифта, жертв
могло быть куда больше… Один сбой минимизировал другой. Смешно.
Где этот чертов спортзал?!
Ох, да вот же он!
Всего-то двести метров по этому коридору, потом второй поворот и
тренажерка. Прекрасно!
***
– Сони, ласточка моя, я обещаю, что буду осторожен, как борец
сумо на фабрике китайского фарфора!
– Предъявите справку, мистер Лавров.
– Сони, и не стыдно тебе из живого человека инвалида делать? У
меня, между прочим, давление! Хм… повыситься может.
– Ваше давление в полном порядке, мистер Лавров. Я слежу. И оно
и дальше будет в полном порядке, если вы не станете нарушать
медицинских предписаний.
– Ох, Сони, Сони! Ты разрываешь мне сердце своей
жестокостью!
– Ваше сердце в полном порядке, мистер Лавров. И будет в полном
порядке и далее, если вы не станете нарушать медицинских
предписаний. А вы не станете. Я прослежу.
Сандра замедлила шаг, а перед поворотом и вовсе остановилась.
Она опасалась поставить парочку в неловкое положение. Если,
конечно, мысли о симпатичном тренере не ввели ее в заблуждение и за
поворотом действительно назревало нечто романтическое.
Но очень похоже, что да.
– Сони! Ну пожалуйста! Один разок.
– Я бы с радостью, мистер Лавров. Но доктор сказал, что вам
нельзя напрягаться.
– Да кто же тут говорит о напряжении, Сони?! Я и не буду
напрягаться! Я легонько, как бабочка крылышками! Я буду сама
легкость!
Спорщикам явно нравилась шутливая пикировка. В голосе мужчины
всего было много – и раскатистости, и бархата, и преувеличенно
трагических интонаций, и умильно-просительных. Он словно не одну
единственную женщину уговаривал (интересно – на что? Только на
поцелуй? или...), а выступал в роли героя-любовника перед
переполненным залом. Он переигрывал, как провинциальный трагик, но
при этом словно бы сам же и над собой подсмеивался, заставляя
улыбаться и Сандру.