Сандра поначалу слегка волновалась по поводу Дейзи: мало ли что
та могла случайно ляпнуть! Поговорить с ней наедине толком так и не
получилось. Но Дейзи – умная девочка! – о своем кашле и
незначительных мелочах вроде вчерашней реакапсулы при маме не
заикнулась. «Все в порядке, никаких проблем! Обожаю космолайнеры!
Все такое классное, жду не дождусь новой школы!» Прозерпинское
воспитание, даже предупреждать не пришлось: сама понимает.
Но как раз в тот момент, когда Сандра перестала волноваться,
пряча нервозность за ослепительной улыбкой, и решила, что по
крайней мере сейчас она может себе позволить немного расслабиться и
ни о чем не думать – они и встретили мистера Лаврова. К ее
огромному смущению, которое тоже пришлось прятать за улыбкой – еще
более ослепительной.
Сам же мистер Лавров, похоже, смущен не был нисколько. С Сандрой
он поздоровался, словно со старой приятельницей, перед миссис Леман
раскланялся, рассыпаясь в витиеватых и очень забавных комплиментах
то ли ей и ее дочерям, то ли погоде. Комплименты эти были настолько
запутаны, что мама начала смеяться уже на середине восхваления и не
имела ничего против, когда в таких же избыточно приукрашенных
выражениях мистер Лавров попросил разрешения присоединиться к их
обществу на время прогулки. Про вчерашний инцидент у спортзала он
рассказывал точно так же смешно, причем посмеиваясь скорее над
собой. И тоже совершенно не смущаясь. Это напрягало.
Потому что вчера, уже ныряя в спортзал, Сандра отчетливо
слышала, как он отчитывал киберсиделку:
– Что же ты, милочка, совсем меня с компостом смешала на глазах
у симпатичной юной леди? А тебе ведь поручена забота о моем
здравии, не только физическом, но и моральном…
Что ответила сиделка, Сандра уже не слышала, но для смущения
хватало и сказанного Лавровым. С одной стороны, он назвал ее
симпатичной леди, что вроде бы приятно. С другой… звучало это
слишком уж не всерьез, слишком похоже на шутку. А вот то, что она
стала свидетельницей его унижения – шуткой не было.
Мужчины такого не прощают.
Однако мистер Лавров словно задался целью своим поведением
опровергнуть весь накопленный ранее Сандрой личный опыт. Он сиял
улыбкой – вовсе не прозерпинской улыбкой, защитной и
ослепительно-колючей, а доброй такой, искренней и теплой, когда
улыбается все лицо. Он расписывал красоты далеких звезд с
энтузиазмом истинного астрофила, и ничуть не смутился, когда его
перебила Дейзи, отличавшаяся иногда излишней дотошностью.