Никогда не любила мат и не употребляла бранных слов, но сейчас завернувшись в одеяло с головой, повернувшись лицом к стене, я повторяла как одержимая чуть слышно.
— Пошёл на …, пошёл на …, пошёл на …
Воздуха не хватало, слёзы текли из глаз, а я повторяла и повторяла, прижав руки к ушам, чтобы только не слышать этот ненавистный голос. Лицо было мокрое от слёз, а тело от пота.
— Упрямая сука.
Секунды превращались в вечность, хотелось выть в голос, орать, что он ублюдок, сволочь, что он не имеет права издеваться надо мной.
— Думаешь, укрыться за решёткой?
Губы уже шевелились еле-еле, тело сотрясалось от беззвучных рыданий. Это от голода. Мне бы немного поесть, и всё пройдёт.
Что-то небольшое стукнулось об пол.
— Идиотка…
Прозвучали шаги по коридору. Стянув одеяло с головы, я повернулась к решётчатой двери. На полу камеры лежала шоколадка. Рыжий бросил её сквозь прутья. Я зарыдала, как сумасшедшая, зная, что возьму шоколад. Самоуважение – не моя привилегия.
На завтрак я пришла первой. В одиночестве стояла под дверью, тряслась от слабости и ждала, когда меня впустят и выдадут порцию каши. Мои губы не коснулись шоколада, я выдержала пытку голодом до конца. Про «сохранить достоинство и гордость» речи не шло, я не жонглировала высокими словами и материями. Я знала себе цену – в базарный день две копейки. Да и попала сюда именно поэтому.
Но как говорила моя мама, нет худа без добра. Моё живое воображение нарисовало страшную картину, после слов женщины про шоколадный ад. Мне удалось убедить себя, что шоколад даёт нежелательные побочные эффекты, и есть его нельзя. Эта мысль вползла в голову, когда я гипнотизировала шоколадку на полу своей комнаты. Блажь или выдумки, но моя психика поставила заградительный барьер моему желанию проглотить шоколад. У меня возникло стойкое неприятие к местному лакомству, поэтому шоколад был спрятан на дно рюкзака.
Столовую открыли позже восьми, и мне удалось не упасть в обморок. Я чувствовала себя героиней романа Шарлотты Бронте, терпя голодные спазмы и восхищаясь собой. В воображении всплывали картины невероятной стойкости и мужества. Это состояние продлилось недолго, от силы минут пять.
Ждать стало невыносимо. Сколько не сравнивай себя с кем-то, ты – не она. Если во мне чего-то нет, то и взять негде. Никто не знал о моём истинном положении в семье. Все считали, что у меня прекрасный хозяйственный муж, а я при нём, как сыр в масле. Со стороны казалось, у меня не было причин для жалоб, я и не жаловалась, считая, что моя ситуация – редкость и дикость. Приятно вспомнить, но я ошиблась. У меня нашлась сестра по несчастью, соседка баба Люда.