Когда хоронили с почестями её мужа – бывшего военного, и под окном ждал оркестр, она не торопилась выходить, тщательно крася губы красной помадой в коридоре возле зеркала. Меня послали поторопить бабушку. На мои слова, что её ждут, она заметила, что с мужем не знала женского счастья, и он никогда не разрешал ей красить губы.
Рядом возникла несколько поблёкшая Карина без стрелок, но с блеском на губах. Она оценила мой лихорадочный бегающий взгляд и сухие потрескавшиеся губы.
— Что случилось? Ты куда пропала?
— В закрытой комнате двое суток без еды. Вместо ШИЗО.
— Ужас!
Ну, про ужас, что здесь творится, она, возможно, ещё не догадывается. Внимательно посмотрев на неё, я заметила, что Карина сегодня тоже выглядела неважно. Под глазами тёмные круги, сама бледная, волосы тусклые.
— Мы вчера в лес ходили за черникой. Дождя не было, поэтому послали. Сейчас сезон.
— Вкусная?
— Супер, только язык от неё чёрный.
— Есть хочу, умираю.
Двери столовой открылись, и я ринулась к раздаточной стойке, чтобы первой получить порцию овсянки, жадно оценила её количество на своей тарелке. Мало! У Карины каши показалось больше. Непроизвольная злость вспыхнула и погасла. Главное, сесть рядом с Кариной. Налила чай и еле дождалась, чтобы занять место около потенциальной добавки.
Наконец-то мы уселись! Склонившись над своей тарелкой, не в силах сдержать тихие стоны, я стала заталкивать в себя кашу. Два дня голодовки превратили меня в животное, не замечавшее ничего вокруг. Наесться до отвала! Несладкий чай был слишком горячий, я обожгла язык, хватанув кипятка.
Брезгует, подумала, встретившись взглядом с Кариной, переведя взгляд на её тарелку. Плевать, что она обо мне думает. На всех плевать!
— Ты будешь доедать?
Карина почти ничего не съела, меня потрясывало от вожделения.
— Бери.
Карина пододвинула свою порцию, с которой я расправилась ещё быстрее. Сосущая боль в желудке взывала к продолжению. Не наелась!
— Как зовут твою соседку?
— Ольга.
Нагнувшись над столом, я смотрела, как Ольга, шатенка лет двадцати, нехотя скребёт ложкой по тарелке.
— Оля, — позвала её негромко.
Она откликнулась, взглянула на меня. Жалкая улыбка кривила мои искусанные губы.
— Можно доесть твою кашу? Пожалуйста.
Моя просьба напугала её. Она оглянулась по сторонам, не наблюдают ли за нами, и мы быстро обменялись тарелками.