— Я хочу, чтобы эта война поскорее
закончилась, Ваше Императорское Величество. Слишком много достойных
людей на ней гибнут и слишком много недостойных на ней
зарабатывают. Мне кажется, это не очень правильно.
— Достойный ответ, — улыбнулся
Романов. — Но вот какой-то слишком сладкий. Я бы даже сказал —
приторный. Неужели дело только в этом? Если вы сейчас скажете, что
это так, то я буду считать свое время, которое я потратил на
завтрак с вами, напрасно потерянным.
— Есть еще одна причина, — я
прекратил есть и посмотрел в глаза Николаю. Если хочет честного
ответа, он его получит. — Учитывая обстоятельства, в которых
оказался мой род, для меня это единственный путь вернуть уважение к
нашей фамилии. Во всяком случае, с этого стоит начать, а потом
уже... разобраться во всем остальном.
— Вот это уже ближе к делу, — кивнул
он. — Мне нужно было услышать это от вас. Мы хотим затеять большое
дело и вы, возможно, будете в нем участвовать в числе прочих.
Поэтому мне необходимо знать — насколько лично я могу доверять вам.
Ведь вы могли затаить обиду...
— На вас мне нечего обижаться, Ваше
Императорское Величество — так сложились обстоятельства.
— Вот как? — удивленно посмотрел на
меня Романов. — Почему вы так говорите?
— У меня есть основания полагать, что
моего отца подставили. Поэтому никакой обиды на вас у меня нет, но
вот на некоторых прочих она имеется...
Какое-то время в комнате было тихо.
Император молча пил сок, а я заканчивал с грушей, которая к этому
моменту начала казаться мне безвкусной.
— Я тоже буду честен с вами, виконт,
и вот что скажу... Ваш отец... Я был знаком с ним и он мне
нравился. Когда вскрылось это дело, я даже не поверил, что это так,
но... В общем, я понимаю, что вы хотите добиться восстановления
доброго имени Михаила Федоровича...
Он замолчал и я воспользовался
паузой.
— Не только восстановления его
доброго имени, но еще я очень хочу справедливости. Мне кажется, что
добиться этого моя прямая обязанность.
— У вас есть какие-то конкретные
обвинения и доказательства, виконт?
— Пока нет, но я буду стараться их
найти.
— Понятно, — усмехнулся Романов. —
Достойное желание, если, конечно, оно имеет под собой какие-то
основания. Ну и то, что не бросаетесь обвинениями, пока этих самых
доказательств у вас нет — это тоже правильно. К чему сотрясать
воздух пустыми словами? Кстати, у меня к вам вопрос — вы знаете,
что в Саратовской жандармерии вас называли Кровавым Бароном?