Санкт-Петербург. Мариинский
дворец
20 ноября 1883 года
ЕИВ Михаил
Николаевич
Надо было признаться, что такое
катастрофическое развитие событий в Швеции стало для меня
совершенной неожиданностью. Где угодно ожидал подобного, но только
не здесь. Тем не менее, к войне с северным соседом надо было
готовиться. При этом четко осознавать, что противник рассчитывает
на то, что в тылу нашей армии будет действовать повстанческая армия
гордой Финляндии, где никто не забыл того, как им хорошо было под
желто-синим флагом. Вот эту проблему мы мониторили очень плотно.
Польские и финские украины нашего государства должны были стать
частью империи на наших условиях. И если в Польше процесс пошел, в
том числе последнее восстание привело к тому, что всю шляхту,
принимавшую участие в мятеже, лишили дворянских привилегий, сделав
обычными мещанами, то с финскими подданными пока что было все еще
непросто. Засевшие в Гельсинфорсе народные представители настаивали
на собственных правах, противопоставляя себе законам Империи.
Откровенно антироссийская пропаганда шла в местной печати.
Гавкающие на нас газеты оперативно закрывались, генерал Бобриков с
писающей братией не церемонился. Но открывались новые, которые
сразу же теряли лояльность к имперскому центру, буквально через
несколько нейтральных номеров возвращались к националистической и
антироссийской риторике. 1 сентября шведские войска высадились на
Аландских островах и начали стремительно строить там оборонительные
укрепления. Швеция и Британия перекрывали нам морскую торговлю
через Скагеррак. Впрочем, наша торговля не так сильно пострадала.
Часть грузов пошли Эйдерским каналом, а начавшееся в прошлом году
строительство Кильского канала вселяло в меня еще большие надежды.
Другая часть пошла в Романов-на-Мурмане, железнодорожную линию туда
уже провели, причалы построили, склады и погрузочно-разгрузочные
мощности там росли, как грибы после дождя. И, конечно же, железная
дорога. Да, стоимость зерна, отправленного таким путем, была
немного выше, но не настолько, чтобы это стало критичным, тем
более, что на экспорт мы отправляли его не так уж и много.
Интересно, что, заняв
демилитаризованные острова, Швеция нарушила Парижский договор,
регулировавший статус этих островов, которые достались России по
итогам Северной войны (1807 года), и закрепивший их нейтралитет
после неудачной для нас Крымской кампании. При этом никто нам войны
не объявлял. Британские корабли начали делать досмотр российских
торговых судов на предмет наличия у них военной контрабанды. И
стали пытаться сделать это не только в Северном и Балтийском морях.
Британский посол был вызван в МИД и получил серьезную такую ноту
протеста, звучащую как ультиматум, в том числе речь шла об
конфискации всего имущества граждан Великобритании, если еще хоть
один корабль будет задержан без официального объявления войны. А
наш посланник в Лондоне был отозван для консультаций в Москву. В
тоже время мы сумели предотвратить самое главное – втягивание в
конфликт Австро-Венгерской монархии. Для этого мы передисоцировали
к границам этого странного образования два корпуса, состоящих
большей частью из призывников, параллельно укрепляя пограничные
крепости. Но отступил Франц-Иосиф только после демарша Бисмарка,
заявившего, что Германия решительно осуждает любые попытки
развязать войну с Российской империей, подтвердив слова выдвижением
трех корпусов к границам союзника. Балтийский флот пребывал на
базах, не замечая агрессивных действий неприятеля. Пока что мы вели
информационную войну. Надо было создать противовес той дикой
антироссийской пропаганде, которая распространилась по всей
Европе.