«Ты не должен благодарить меня за
это. Убирать за тобой в зоне было бы куда хуже, чем потерпеть
минутку твое присутствие в доме, где тебе, между прочим, быть
совершенно не положено… Кстати, что ты тут делаешь?»
В животе заурчало. Кён, понурив голову, тихо вздохнул:
«Простите… Обо мне совершенно все
забыли… А может, и не вспоминали даже. Я сплю на полу, не ел уже
больше двух дней, о медицинской помощи в принципе речи и нет…
Разумеется, я не виню госпожу Юнону, видимо, так надо… Но…
Простите.»
Сердце непривычно сжалось от жалости, хотя разум неизменно
шептал: ты ничем не можешь ему помочь, ты не вправе изменить его
судьбу.
Юноша, так и не дождавшись ответа, всхлипнул и уныло поплелся
назад на площадку. Похоже, план провалился – еды не будет. Все
крокодильи слёзы мгновенно исчезли, осталась унылая мрачность. Он
будто прицеплен кандалами, находясь в клетке со зверем в обличии
Юноны.
Анну разрывали противоречивые чувства. Сострадание к кому-то
столь низкого положения для нее неприемлемо, но… Бедняга и впрямь
угодил в ад на земле. Что же делать?..
Так и не придя к единому решению, служанка, понурив плечи, тихо
ушла.
За всем этим цирком незаметно наблюдала, скрестив руки и
недовольно постукивая ножкой, темноволосая девушка. Парень не
просто нарушает правила, он ещё и с её сестрой осмелился о чём-то
говорить. А сестра её всегда была глупенькая, доверчивая и излишне
добрая. Того глядишь нарушит правила.
Анна, игнорируя вопли рассудка, все же решилась помочь
несчастному рабу. Взяла у повара остатки макарон с подливой и
понесла поднос в зону, воровато оглядываясь по сторонам – вдруг кто
заметит? Чтобы она, высшая служанка, носила кому-то кроме господ
еду?
Для её положения очень странно поддаться новому чувству, должно
быть состраданию, и помогать тому, кто не достоин даже её взгляда…
Но сердцу правила не писаны.
Тихонько скрипнули ворота, и Кён увидел, как, подобно ангелу, в
его «обитель» вплыла Анна. Густые, слегка покачивающиеся на ветру
светлые волосы, облегающий второй кожей наряд горничной, намертво
приклеивающее к себе взгляд глубокое декольте… Все это внезапно
поблекло, померкло, отошло на второй план – на фоне серебряного
подноса в её руках, определенно нагруженного чем-то съестным! Да
здравствуют актерское мастерство и извечная и постоянная во всех
мирах женская жалость ко всем несчастным и юродивым!