С детства её воспитывали в первую очередь как высшую служанку –
благородную, невинную, незапятнанную грязью дворянку, готовую
служить хозяину до конца своих дней. Честь и достоинство для неё в
высшем приоритете, и сейчас их смешали с грязью…
Комната стремительно закружилась, в глазах потемнело – Дина с
тихим стоном упала на кровать и провалилась в спасительный обморок.
Однако, даже там ей снился ужасный кошмар, заставляя метаться в
бреду. Она всегда отличалась невероятной выносливостью и крепостью
духа, безжалостностью и хладнокровностью, но когда бьют по самому
уязвимому – по достоинству, её психологическая защита не
работает.
Очнулась она лишь через час в холодном поту, содрогаясь всем
телом в потрясающем ознобе и лихорадке. Одна лишь мысль о
случившемся перехватывала дыхание. Её психическое состояние стало
нестабильным.
Подобный бред длился весь день и спал лишь к утру.
Анна исправно меняла мокрое полотенчико на лбу Дины, заботливо
приносила попить. Что же довело её всегда такую сильную и
прагматичную сестренку до подобного состояния.
К обеду следующего дня наметились улучшения: брюнетка уже могла
вспоминать увиденное без дрожи во всём теле. Разум постепенно
принимал произошедшее, как данность, защищал её благой мыслью – что
её бельё, это всего лишь тряпки, и ничего более, и что мастер этот
не достоин её страданий.
Медленно, но верно, в девушке просыпалась невиданная ярость.
Организм креп, разум работал в режиме сверхнагрузки, подгоняемый
ненавистью и желанием отомстить. Вскоре он станет гораздо крепче и
выносливее ко всему, что связано с унижением её достоинства.
Глаза горели ледяным огнем, её и так холодная натура отныне
морознее лютой стужи, желание убивать с особой жестокостью клеймом
отпечаталось на её ауре, вынуждая замирать в неясном ощущении
тревоги и страха всякого прохожего, приблизившегося к ней более,
чем на два метра.
Сбрызнув лицо ледяной водой, девушка облачилась в обтягивающую
всё стройное тело чёрную форму ассасина и направилась прямиком в
больницу. Она давно составила план мести – благо, времени,
проведенного в постели в роли умирающего лебедя ей вполне хватило.
Просто убить Жана ей было недостаточно, она желала умыть ублюдка в
его собственной крови и унижении. Никто не должен узнать, что белье
некогда принадлежало именно ей, подобного позора она точно не
переживет. А значит, все должно остаться между ней и будущим
покойником-извращенцем.