***
– Привет, Густав, – поздоровался
Фёдор, направляясь ко входу в кабаре. Шел он прямо по лужам,
перепрыгивать их совсем не хотелось.
– Фёдор, – кивнул вышибала,
загораживая дверь своей широкой тушей. – Тебе сюда нельзя.
– Густав? – удивился Фёдор, а потом
слегка поморщился, придерживая себя за грудь.
– Тебе здесь больше не рады.
Голова снова слегка кружилась, к тому
же Фёдора подташнивало после поездки сюда на извозчике.
– Мне надо поговорить с Ингой.
– Тебе больше здесь не рады. Тебе не
о чем с ней разговаривать.
Фёдор глубоко вздохнул, вытер мокрое
от дождя лицо.
– Я очень устал. Я бы не отказался
сейчас посидеть в тепле, выпить стакан горячего вина. Я обещаю не
устраивать сцен. Просто немного обсохнуть, отогреться.
Густав не двигался и безразлично
рассматривал улицу и прохожих с зонтами.
– Густав, ты меня знаешь. Если мне
надо будет, то я войду с твоего разрешения или нет.
– Сорока, тебя сейчас соплей можно
перешибить. Никуда ты не войдешь. Инга больше не хочет тебя видеть.
Думаешь, ты первый такой тут? Повидал я поклонников и пострашнее
чем ты.
Фёдор сделал шаг вперед, и вышибала
тут же двинул плечом. Фёдор видел удар, но отклониться не смог.
Острая боль пронзила все тело парня. Медленно он осел прямо в лужу.
Прохожие шарахнулись прочь.
– Всё в порядке, – заявил им
вышибала. – Просто парень немного перебрал. Ничего страшного.
Густав поднял Фёдора, отвел его за
угол здания и усадил на сваленные в кучу ящики.
– Посиди, проветрись, – как-то даже
по-отечески сказал вышибала. – Тут хоть дождя нет. И мой тебе
совет, парень: забудь о ней. Актрисы, они такие… Всё равно бы
ничего хорошего не вышло. Уж я-то знаю. Видел такое много раз.
Он достал из нагрудного кармана
фляжку.
– На, хлебни коньяка. Согреешься, да
и легче станет.
– Иди к черту! – слабо сказал Фёдор,
отпихивая его руку.
– Ну, как знаешь, – усмехнулся Густав
и ушел к своему посту.
– Иди к черту со своим коньяком, –
прошептал Фёдор, а потом полез в карман куртки. – У меня и свой
есть.
Три полных глотка спустя стало чуть
полегче. Из глубины переулка, шаркая по влажной брусчатке, вышел
седой старик в потертом плаще. Из-под кустистых бровей на Фёдора
уставились колючие, совсем не старческие глаза. С кряхтением дед
сел на соседний ящик. Долго возился, скручивая папиросу из газеты,
потом чиркнул спичкой. Переулок наполнился едким дымом. Фёдор
оценивающе посмотрел на соседа. Потом, молча, протянул бутылку.
Старик взял, внимательно осмотрел этикетку, потом сделал глоток,
глубоко вздохнул, утёр выступившую слезу. Потом вытащил из кармана
бумажный кулёк, достал оттуда пирожок, разломил его и протянул
половину Фёдору.