Эта дама была среди публики возле красавицы в соболиной шубке. Я
сел между ней и пожилой дамой в очках с «муравьиной кучей» на
голове. Грудастая коснулась моей ноги своей, а пожилая
демонстративно отодвинулась, прикрыв нос. Воняет ей, видишь ли…
Ну-ну.
— Ну что, товарищи, — провозгласил смотрящий рынка, вставая и
протягивая бокал с коньяком. — Давайте выпьем за чемпиона!
Запорхали официанты, разливая напитки по бокалам, стаканам,
рюмочкам, а Достоевский продолжал:
— Запомните этот день! Я уверен, что пройдет немного времени, и
мы будем гордиться тем, что жали руку этому парню. Вы знаете, я
вижу, кто чего стоит, какое у кого будущее. У Саши оно
огромное!
— Прямо-таки огромное? — хихикнула фигуристая девушка с наглым
лицом.
— Очень, госпожа Лесневич, — подтвердил Достоевский, и от моего
внимания не ускользнуло, что ко всем он обращался «товарищи», а к
ней — «госпожа». Интересно, в чем грань? Лесневич — фарцовщица? Или
из семьи фарцовщиков?
Тем временем упомянутую госпожу Лесневич не устроил ответ
смотрящего рынка, и она, мотнув головой, капризно отозвалась:
— Я хочу, чтобы Саша сам сказал, вам-то откуда знать? Вы же ему
в штаны не заглядывали, надеюсь, господин Халилов?
Красавица в соболиной шкуре закатила глаза и отвернулась. Ее
подруга, госпожа Лесневич, лукаво посмотрела мне в глаза.
— Нормальное у меня будущее, госпожа Лесневич, — сказал я. —
Светлое и счастливое, как у каждого советского гражданина.
Зазвенели, соприкасаясь, бокалы. Я поднял рюмку коньяка,
чокнулся с теми, до кого дотянулся, сделал вид, что пью, и уселся
за стол. Хотелось наброситься на поросенка и рвать его зубами, но я
вел себя интеллигентно: чуть-чуть кальмаров, чуть-чуть салата,
чуть-чуть мяса. И неторопливо жевал, улыбаясь направо и налево.
Поглядывал на красавицу, которая слишком старательно на меня не
смотрела.
Я хорошо чувствовал, что люди за этим столом здесь не ради боев
и не ради меня. У краснощекого, очевидно, было какое-то дело к
Достоевскому, с которым он пару раз пытался сунуться, но смотрящий
рынка в свойственной ему манере переводил разговор на другую тему,
взглядами намекая, что не стоит обсуждать это при посторонних.
Тягостно вздыхая, краснощекий поглаживал грудастую по плечу.
Обо мне забыли, а я не спешил о себе напоминать, с наслаждением
угощаясь деликатесами и набивая пустой желудок так, чтобы хватило
восстановиться перед уже завтрашним турниром — ведь тридцатое
наступило и близилось утро.