Но нежилась жаба недолго. Расчертив небо метеоритом, на нее
обрушился здравый смысл и мокрого места не оставил. Только поднос с
шотами.
— Ну, допустим, ты их выиграл, и?.. — поинтересовался я,
поглядывая на дверь в кабинет Мимино.
Вот теперь Олег превратился в оленя, растерянно заморгал.
— Не понял. Что «и»?
— Что ты с ними сделаешь? — начал я издалека.
— Машину куплю! — брякнул он чуть громче, чем следовало. — В
Болгарию поеду!
— А тут тебе ОБНС — а ну, иди сюда, — прошептал я зловещим
голосом, — рассказывай, откуда такие деньги у честного
милиционера?!
У Олега вытянулось лицо, и в этот момент от фотографа вышел
Алексей и спросил нарочито бодро:
— Кто это тут без меня в Болгарию собрался?
Олег растерялся, и я его выручил:
— Строим планы, как захватить мир. Выручку делим. Как поделим,
отметим в шашлычке, если барышей хватит.
Сказав это, я пошел следующим фотографироваться на пропуск.
Девушка, которую я видел в приемной Мимино, белозубо улыбаясь,
сфотографировала меня на белом фоне камерой-треногой, какую я уже
видел в кабинете Тырина, и отпустила. Хватило одного кадра, словно
она берегла пленку. Хотя черт ее знает, может, и правда на пленку
тут еще снимают?
Последним фотографироваться пошел Олег. Судя по девичьему смеху
за дверью, он начал флиртовать, а потому провел в кабинете больше
времени, чем мы с Алексеем.
Дождавшись его, мы зашли к Мимино, получили пакеты с
бело-голубой формой со стилизованной буквой «Д».
Мы начали переодеваться, и Олег заныл:
— Да что за фигня? Какого хрена у беспредельщиков всякие
«адидасы» и «найки», а нам клуб опять какой-то ширпотреб подгоняет?
Оно же не дышит ни черта!
— Да, запаримся, — озабоченно прокомментировал форму Алексей. —
Но ты, Олежка, не дрейфь! Зато нашу форму даже танком не порвать —
пуленепробиваемая!
Я надел экипировку, подвигался. Нормально, зря Олег
жалуется.
Он продолжал ворчать, когда в раздевалку заглянул Лев
Витаутович.
— Так, не ныть, Рыков! Тебе дали лучшее, что производит страна!
Выходим. Машина уже ждет. — Заметив, что мы с Алексеем не спешим,
рявкнул: — Поддубный! Нерушимый! Что за цирк вы тут устроили?
— Цирк? — не понял Алексей.
— С фамилиями! Хоть на киноафишу вас обоих, красавцы! Не
телитесь, выходим!
Если Лев Витаутович и был обескуражен сукой Гришиным, то виду не
подавал. Наоборот, держался слишком для нашего положения бодро.