— Девушка, желаете узнать, как Барик… то есть Юрий Борецкий
пробился?! — крикнул Олег журналистке. — Как женщину обманул, как
предал коллег? А главное…
— Не надо! — Алексей дернул его за рукав. — Не позорься,
блин!
Чуя скандал, журналистка посмотрела на нас как-то кровожадно,
зашептала что-то оператору, он перевел камеру на Олега — красного
от злости, набыченного. Так и казалось, что вот-вот из ноздрей
вслед за паром вырвется огонь. Борецкий же просто нас
игнорировал.
Олег хотел убить эту мразь. Развеять на атомы. Разорвать на
куски. Переехать машиной. Ну, хотя бы ледяным комом в рожу его
перекошенную запустить. Не зная, как себя поведет Витаутович, я
приготовился валить Олега на землю и тыкать мордой в снег. Ну,
точно девушка замешана в этом — как пить дать.
— Не сейчас, Олежек, — спокойно произнес я. — Остынь. Он свое
получит. Сегодня.
Я говорил так, будто каждое мое слово — ледяной гвоздь,
вбиваемый в горячую голову Олега. И он остыл, видимо, стравил пар
через дырочки в черепе, расправил плечи, ухмыльнулся.
Посмотрел мне в глаза невидящим взглядом, осклабился:
— Получит. — Посмотрел на Алексея. — Получит же?
— Как два пальца об асфальт, — нарочито бодро ответил тот. —
Все, валим.
Борецкий исполнял великолепное презрение, не замечая ни Олега,
ни Алексея, не говоря уже о молчавшем Витаутовиче и обо мне. А еще
Юрий Борецкий больше всего на свете сейчас мечтал, чтобы мы
убрались отсюда и шли своей дорогой. Желание накалялось и медленно
трансформировалось в жгучую страсть накостылять хоть кому-нибудь,
хотя бы, например, этому юному ментенку… Да это же он обо мне!
Бросил, хренов жиголо, на меня взгляд искоса и определил в
сотрудники милиции.
— Эй, Баря, или как там тебя… — чуть развязно заговорил я. —
Слышал, тебя одна дама бросила за то, что у тебя очень маленькое
достоинство. Ты эта, не волнуйся, братан, щас такое лечат.
Нарастят, если чо, ага. Или ты лучше совсем отрежь его, да? Зачем
он бабе? Правильно, незачем. Слышал, клятые буржуи щас пол меняют?
Ты эта, напиши в партком, пусть тебе путевку выделят, съездишь,
сделаешь операцию себе, да? И уволься лучше из рядов СКА, не позорь
клуб СКА.
Название клуба СКА хорошо тем, что его можно произнести так, что
оскорбится любой. Юрий Борецкий и без моей пламенной речи горел
желанием свернуть мне шею, а теперь прям-таки убить возмечтал.