С каждым вопросом он подходил ко мне все ближе, пока не очутился
вплотную, лицом к лицу. Надо же, какой храбрый малый.
Даже с учетом того, что сзади его страховали несколько
вооружённых сотрудников, все равно я бы вогнал его в пол одним
ударом своего кулака. Как гвоздь. Как толстый и даже слегка
искривленный гвоздь с деланно суровой физиономией.
— Не помню, товарищ начальник, — ответил я. Если я сейчас
признаюсь в своем истинном происхождении, это только усугубит
ситуацию. А надо мной и так сгустились тучи. — Небольшой провал в
памяти. Контузия после войны.
— Товарищ Рожков, — начал было Юшков, но начальник перебил его,
подняв руку:
— Молчи, Юра! Ты еще тоже будешь давать объяснения, как допустил
этого подозрительного типа к работе в отделе. Пока что ты
отстранен, сдай дела Гущину. Он и займется твоими подозреваемыми. А
этого увести.
Ко мне подошли и скрутили руки. Наручников, как я говорил, не
было, поэтому мне просто связали руки и повели вниз. Можно было и
не связывать, но видимо, мои конвоиры побаивались, что я попытаюсь
убежать и они не смогут меня остановить.
Мы спустились вниз, и меня отвели в узкий коридорчик, где
располагались камеры для задержанных.
— Давай, иди, да не шали, — сказал пожилой седоусый старшина. —
Разберемся, кто ты такой.
Потом обернулся назад и спросил:
— А куда определить задержанного? В какую камеру?
Дежурный ответил не сразу, а когда я оглянулся, то увидел, что
он тихонько разговаривает с Гущиным.
— В шестую его, — скомандовал Гущин.
— А как же, там ведь сидят…— начал было седоусый, но Гущин тоже
перебил его, также, как до этого Рожков перебил Юшкова: — Это
недолго, ничего страшного. Скоро его поведут на допрос. Тем более,
что у нас нет никаких оснований считать его сотрудником милиции.
Так что будет сидеть там же, где и обычные граждане.
Седоусый помолчал, подождал, не передумают ли, а потом открыл
дверь одной из камер и меня втолкнули внутрь. Руки освободили,
дверь захлопнулась, отрезая меня от внешнего мира.
Надо же, как быстро произошел переход. Только недавно я сидел за
столом в уютном кабинете, а теперь вынужден мариноваться здесь, в
камере. И еще непонятно, сколько буду здесь сидеть.
Я сначала ничего не видел от полумрака, царящего здесь, а потом
пригляделся. И удивился. Оказывается, меня впихнули в камеру, где
были еще трое задержанных. Я оглядел их.