Ирина махнула рукой — забудь, мол, я всё понимаю. И продолжила
разговор, будто и не было неловкой паузы.
— Мы должны его найти, Коля. Разбиться в лепёшку, вымолить у
Господа или заключить сделку с дьяволом, но найти. Одно дело
потерять пророка на инициации — о том мало кому известно. Совсем
другое — позволить его украсть. Это урон престижу страны, ты лучше
меня понимаешь. Урон роду. Нам плюнули в лицо, Коля, и мы не можем
молча утереться. Мы должны показать силу. Мы должны наказать
обидчика. Мы так его должны его наказать…
— Чтобы род несчастного икал ещё три поколения, — закончил за
сестру Поярков. И тепло улыбнулся женщине. Он узнал присказку их
отца, правителя мудрого и куда более жёсткого, чем он сам.
Сумевшего, в своё время, остановить наступление маньчжуров на
Даманский.
Сестра всегда больше подходила для управления княжеством, да
только родилась девчонкой. А вот характер у неё был отцовским.
Таким, что спорить с ней не хотелось даже ему. Даже сейчас, имея за
плечами бремя почти сорока годов правления и соответствующего
опыта. Для неё род стоял на первом месте! Святый Боже, Ирина даже
приняла его решение о ссылке для её настоящего сына! Какая мать на
такое вообще способна? А сестра даже не укорила ни разу — сразу
приняла и пользу нового, и вред прежнего Игоря.
А сейчас напомнила о долге ему. Перед родом, перед подданными,
перед страной. О том, что выживает только сильный, а сильный обязан
быть жестоким. Хотя бы для того, чтобы другие сильные не попытались
попробовать его на зуб. Политика всегда была такой: улыбки,
договорённости и компромиссы работают только в том случае, если
твой противник уверен — ты очень опасен. И сможешь пойти до
конца. Не взирая ни на что.
— Да, — кивнула она. И тоже улыбнулась. С такой кровожадностью,
которую бы никто не заподозрил в женщине с её манерами и
воспитанием. И до того заразно, что князь и сам почувствовал, как
расходятся в почти зверином оскале губы, обнажая клыки.
***
Вынырнуть из видения удалось легко. Словно Линь сидела рядом на
узкой кровати, в келье, и тянула меня наружу. И, кстати, я её
чувствовал. Не видел, не знал, где она находится, но чувствовал.
Прямо сейчас моя эльфа была зла как кошка, которой наступили на
хвост. При этот я был уверен, что её жизни не угрожает опасность —
просто какие-то житейские неурядицы. Жутко потянуло оказаться с ней
рядом, хотя бы посредством дара, но я притушил энтузиазм.