Отец Иаков, целый и невредимый, спокойно отряхивал от пыли свою рясу.
– Как! Батюшка! С вами ничего не случилось?!
– Что со мною могло произойти, если я молился? И вас Господь сохранит по пути домой. Только надо идти тернистым путем. Давайте, я исповедую вас. Послезавтра буду служить Божественную литургию и смогу вас причастить.
Пока он исповедовал их, каждого по отдельности, сидя на придорожном камне, появился сержант и закричал:
– Что за глупости? Зачем вам вдруг понадобился священник? Лишь бы не работать!
– Господин сержант! – ответил один из призывников, – мы только что увидели настоящее чудо, происшедшее с этим батюшкой. Он наступил прямо на мину – и остался жив!
– Что еще за чудеса! Мало ли какие случайности возможны! Все объяснимо законами физики. При взрыве воздушные потоки отбросили осколки, вот и все. А вы сразу в истерику! Стыдно!
Слова эти долетели и до отца Иакова. Он сказал:
– Дитя мое, не говори так. Подойди на исповедь. Станешь человеком Божиим, Бог и тебя будет хранить. Он благословит твою дорогу к дому.
Сержант презрительно посмотрел на небо, построил свое подразделение и повел его прочь.
По дороге он наступил на мину и подорвался на ней. Насмерть.
Об этом чуде написал журнал «Благочиние» в 1955 году. Через несколько дней после публикации в редакцию пришло письмо от одного из солдат – участников этого события. Он рассказал, что подорвавшийся на мине сержант до войны был учителем. Этот же очевидец прислал снятую во время отпевания маловерного сержанта фотографию со словами: «Отец Иаков сам и отпевает его. Его белая борода видна на фотографии. Там же можно увидеть и меня».
Я не ваш, я – Божий
Архимандрит Симеон (Холмогоров) в повествовании «Един от древних. Повесть о жизни и подвигах схиархимандрита Гавриила (Зырянова)» описывает чудесное откровение, полученное в детстве этим будущим подвижником.
Еще четырехлетним ребенком родители взяли Ганю в первый раз к пасхальной заутрене.
Картина торжественного богослужения в сельском храме и дружные восклицания народа «Воистину воскресе!» так глубоко запечатлелись в сердце мальчика, что и через месяц, и через два он непрестанно спрашивал у своей матушки:
– А скоро опять будут стоять со свечами? А когда народ будет кричать «Воистину воскресе!»?
– Через год, Ганя.
Долго показалось ждать мальчику. Он захотел сам себе устроить Пасху. Ушел в подклеть, сел на окно и, прижавшись личиком к стеклу, стал рисовать в своем воображении пасхальную утреню. Вот священник в ярком облачении, вот горящие свечи, люстра…