Дискуссия врачей подошла к концу. Девушка поспешно вышла на
улицу, а мужчины расположились поудобнее и стали внимательно
следить за студентом, задумчиво подошедшим к больному.
Николай сразу понял задумку врачей - наладить общение без слов,
и его настроение улучшилось, но радость была недолгой. Студент
медленно показывал один и тот же жест несколько раз, проговаривая
какое-нибудь слово вслух. Только получив утвердительный кивок, он
переходил к следующему. Движения постоянно усложнялись, слов
становилось всё больше, и через несколько минут Николаю казалось,
что парень просто машет руками и бессвязно бормочет.
Интонация редких реплик пожилого «профессора», сказанных
абсолютно серьёзным лицом, и еле сдерживаемый смех «главврача»,
красноречиво говорили об их отношении к происходящему. Они наладить
коммуникацию таким способ не надеются и воспринимают всё как
развлечение.
Николай хотел возмутиться, но быстро понял, что объектом шутки
является не он; доктора явно понимают, что с ним происходит, но не
волнуются (или не показывают вида). А уж если позволяют себе
смеяться, то, видимо, ничего страшного не произошло. В это время в
палату вернулась женщина врач. В руках она держала пиалу, накрытую
куском белой ткани. Студент тут же отошёл назад, сама она,
опустившись на колени рядом с пациентом, вручила ему принесённое
лекарство, и начала что-то объяснять несостоявшемуся аниматору.
Николай терялся в догадках: поначалу он подумал, что там бульон,
который ему оставили с обеда, но жидкость скорее напоминала чай по
цвету и кофе по запаху. Брюнетка положила ладонь ему на лоб и
сказала фразу, которая ничем иным, как пей до дна, быть не могла.
Если до этого у старшего сержанта были сомнения на счёт того, что
ему принесли, то вкус всё расставил по своим местам. Такой
отвратной дрянью может быть только лекарство.
Когда больной допил всё до последней капли, женщина улыбнулась и
убрала руку с головы своего подопечного. Встала, повернулась к
своим коллегам, и доктора снова принялись дискутировать.
Уже через минуту Николай понял, что засыпает. Голова стала
тяжёлой, звуки далёкими, а веки при моргании упорно не хотели
размыкаться. Довольные лица врачей успокаивали и вселяли надежду,
поэтому старший сержант Петровский хоть и терзался сотней вопросов,
как о себе, так и своих друзьях, но дальше противится сну уже не
смог.