- И ты сама очень красивая. Я краше
тебя и не встречал никого… И ты мне очень глянулась на торгу. Я
хотел тебя догнать, остановить, узнать имя твое, узнать где живешь…
И поблагодарить за пироги тоже очень хотел, правда! Очень вкусные
пироги!
Я на мгновение отдалился от девушки,
открыв глаза – и она ответила на похвалу довольной, польщенной
улыбкой, после чего неожиданно мягко произнесла:
- Еще приготовлю… Еще вкуснее
будет.
Вновь прикрыв глаза – ощущая при
этом, что сердце пустилось уже просто вскачь! – я тихо
произнес:
- Я не хочу, чтобы мой
ребенок рос байстрюком. Но и не могу венчаться с женщиной, которой
просто не знаю… Давай дадим друг другу хоть немного времени, чтобы
все для себя понять?
- Давай…
Рада выдохнула ответ мне в самые
губы – а после, даже не поняв, как это случилось, я коснулся ее уст
своими... Вначале лишь робко, именно что коснулся – и тут же
отпрянул, боясь напугать женщину… Ожидая ее реакции. Женщины, как
мне кажется, думающей одно, чувствующей другое, а говорящей
третье…
И дождался. Рада сама потянулась ко
мне, ответила настоящим поцелуем – долгим, жадным, сладким.
Поцелуем, от которого зашумело в голове – и после которого мир
вокруг заиграл новыми красками…
С того самого дня я искал встречи с
Радой каждый свободный миг – на торгу, где она, как оказалось,
продавала выпечку. Или же возвращаясь к лесному озеру в оговоренное
с калязинской красавицей время, где один из нас терпеливо дожидался
новой встречи… Я соорудил односкатный шалаш, ложем в котором стал
примятый лапник, и покрывший его сверху старый стрелецкий кафтан. И
мы засыпали на нем вместе, разведя на ночь огонь в обложенном
камнем очаге, стоящем у самого шалаша – и просыпались, грея друг
друга в объятьях...
Мы много купались, разговаривали обо
все и одновременно ни о чем, шутили, гуляя по лесу, собирая дары
леса. Вместе ловили рыбу – и вместе пекли ее на углях… И с каждой
новой встречей то чувство, что загорелось в моем сердце при первом
взгляде Рады, брошенном на меня еще на торгу, разгоралось все
сильнее. Сама же девушка, как я надеюсь, наконец-то разглядела во
мне Тимофея Орлова, а не погибшего мужа…
Когда прошел слух о том, что к
Калязину следует войско Сапеги, Рада твердо вознамерилась понести
от меня малыша – но мы тогда встретились только на торгу, а на
ночное свидание я уже не явился… Потому как князь запретил ратникам
покидать лагерь, выставив вокруг него двойные посты. Режим
усиления, блин, в средневековом антураже… Но бой прошел, а я
остался жив – и когда следующим утром нашел на торгу осунувшуюся,
измаявшуюся ожиданием красавицу, то первым, что услышал, было: