На мгновение прервавшись, незнакомка
неожиданно горько усмехнулась:
- И вот ты пришел сюда – нежданно
для меня, негаданно, без приглашения, без моего согласия… И нет
больше чести моей вдовьей, нет больше моченьки держаться! Если
понесу сегодня, отмолю грех. Больше жизни дитя любить стану, никому
в обиду не дам! А как выращу, так уже и в монастырь мне единая
дорога – за дитя молиться, за Мишу покойного, за блуд вне
брака…
Вдова вдруг отвела ладони от низа
живота, решительно откинула волосы за спину – и прямо, даже немного
строго посмотрела мне в глаза. А я смалодушничал, отвел взгляд,
опустил его вниз… Только на плечи – боясь, что не выдержу соблазна,
коли опущу его еще чуть ниже… Но замерев ненадолго, я вдруг
осознал, что женская кожа покрылась крупными мурашками – да ей же
холодно после воды! И стоим мы как раз в тени деревьев, не под
солнцем…
Решение пришло быстро. Всего на
мгновение отвернувшись от незнакомки, я поднял свой кафтан – и тут
же закинул его на плечи молодой женщины. Невольно придвинувшись к
ней, я не удержался от того, чтобы заботливо расправить кафтан, и
словно бы ненароком погладить ее руки... И вот что-то такое
особенное между нами промелькнуло в это мгновение. Словно накинув
на нее свою одежду, я будто бы сказал – «ты моя». А она, приняв ее,
ответила – «я согласна»…
В момент же моего прикосновения
женщина – хотя какая она женщина, судя по внешнему виду, ей лет
двадцать с небольшим! – сильно вздрогнула, опустив взгляд. А когда
вновь посмотрела на меня, то в глазах ее я прочитал и легкий испуг,
и небывалой силы отчаянную надежду… Надежду, что я нечто большое,
чем отдаленная тень ее павшего мужа. Нечто большее, чем просто
молодец, единожды согрешив с которым, она сможет понести дитя…
И я не смог эту надежду предать.
- Меня не Мишей зовут... Я –
Тимофей.
Незнакомка немного повременила с
ответом, и взгляд ее вновь изменился, став немного насмешливым,
немного ласковым, немного удивленным… Наконец, она разлепила уста,
выдав единственное слово:
- Рада…
- Очень красивое имя…
Я придвинулся к девушке, встал почти
вплотную. И чуть осмелев, погладил ее по щеке тыльной стороной
ладони – настолько нежно, насколько вообще смог. В ответ Рада
обожгла пристальным, жарким взглядом – и также погладила меня по
щеке… Какими-то волшебными, невесомыми касаниями, от которых по
коже волной пошло тепло! Наклонившись к красавице так, чтобы мой
лоб легонько коснулся ее, я прикрыл глаза, пытаясь совладать с
собой, после чего тихо произнес: