Заикаясь в каждом слове, я все же произнесла эту фразу практически без заминок. Не зря тренировалась.
- Похвально рвение твое, дочь моя, - радостно закивал падре, - я попрошу матушку, чтобы лично занялась тобой. Да укрепиться вера наша в Господа, после чуда дарованного, - обмахнул он себя рукой. Вроде перекрестился, но как-то странно.
Мы поговорили еще. Он с интересом расспрашивал меня о моем самочувствии. Мне даже врать не пришлось. Сказала, что ничего не помню из прошлой жизни Маруси, осознала себя в тот момент, когда услышала голос мамы-Васки. Довольный падре потрепал меня по голове, сказал, что очень рад возвращению мне разума и отбыл, приказав обучить меня всему что только можно.
Матушка не посмела ослушаться и всю неделю меня заставляли учить молитвы и жития святых. Религия здесь оказалась очень похожа на нашу. Особенно для меня, ведь я и у себя не особенно вдавалась в нюансы и тонкости веры. Есть Господь Бог, есть храмы и монастыри, иконы и свечи, есть матушки и падре, есть молитвы... только Бог один, без всяких «отца, сына, и святого духа», и символ веры не крест, а спираль, которую и обозначают расслабленной кистью правой рукой пятью точками по часовой стрелке, начиная со лба и заканчивая в солнечном сплетении. Но я по привычке так и говорила — креститься, потому что здесь это называлось — обозначить движение к центру, к просветлению и мудрости, к бесконечному познанию себя и Бога...
Но что мне особенно понравилось, Бог этого мира не считал, что жена должна безропотно повиноваться мужу. Когда я задала матушке этот вопрос, она даже не сразу поняла, что я спрашиваю. И это давало надежду на равенство полов и в светской жизни.
Чем ближе был отъезд, тем больше я волновалась. Я уже неплохо двигалась, правда левая сторона слушалась намного хуже правой, из-за чего я довольно сильно хромала, и еще до сих пор с трудом говорила. Боль немного стихла и теперь мышцы ныли скорее от непривычной нагрузки, чем от болезненных судорог.
За всю неделю я так ничего не узнала о том мире, что таился за стенами монастыря. Матушка и монахини говорили со мной исключительно о религии, мама-Васка причитала, что я и так, слишком напрягаюсь и наотрез отказывалась рассказывать что-либо.
- Сама скоро увидишь, - говорила она, поджав губы, - совсем бедную девочку замучили. Не хватало еще, чтоб до дурноты заучили... только оклемался ребенок...