Мы приехали в гостиницу. Не помню, зачем, но мы поднимались в номер 420, встретили одну из их одноклассниц, которая прогуливалась по коридору в завязанной на животе рубашке. Я мимоходом слегка ткнула пальцем в узел, завязанный на её животе…
В четыреста двадцатой жили наши руководители. В четыреста девятнадцатой жили «девятые».
Мы с Ниной шли по коридору, когда в четыреста девятнадцатой я услышала возню. Открылась дверь. На пороге стоял ОН, без пиджака, в своих синих брюках, на полусогнутых ногах, чуть ссутулившись, в рубашке неопределённого цвета, с чуть взлохмаченными кудрями. Он стоял в дверном проёме, и я секунду любовалась им, и тут же услышала его вопрос: «Где Людмила Николаевна?» Обращался он явно к Нине, она оказалась ближе к нему, а я, как всегда, плелась в хвосте. Нина пожала плечами, а я сказала —«Пойди и спроси вон в том номере». Он вышел, постучал в соседний номер, оттуда вышла мама и они стали разговаривать о вечернем так называемом обходе, его, по всей видимости, интересовало, в котором часу намечается отбой.
Потом он проковылял в свою комнату, а по дороге сказал Нине, что был в баре, и что там «ничего нет». Всё это лихорадочно неслось перед глазами. Вдруг он сказал «Подождите, я сейчас!», метнулся в свой номер и, нелепо скособочившись, на ходу набрасывая пиджак, спеша тайно организовать намеченное и сделать это побыстрее, оглянулся по сторонам, буквально подпрыгивая на ходу, и выбежал в коридор. Господи, как нелепо он выглядел!
И его засосала эта среда! И он ничем не отличается от остальных! А я думала, что он не такой, как все, он лучше всех! И никакой симпатии уже не было к нему, второпях набрасывающему на себя пиджак в дверном проёме, пугливо озирающемуся по сторонам,
Он спросил, какой номер нашего телефона. Спрашивал это два раза, и я сказала, что не знаю, хотя, по всей вероятности, он обращался к Нине, потому что смотрел на неё.
Втроём мы прошли коридор и стали спускаться по лестнице, и он без умолку говорил что-то, адресуя вопросы Нине. Я хотела сказать ему – «а приглашаются все желающие?» и всё выбирала момент. И вот такой момент выдался и, стоя наверху лестницы, а он на две ступеньки ниже, – вернее, сначала он был рядом, а потом стал спускаться, – я сказала:
«Павлик, а приглашаются все желающие?» Он переспросил. Я повторила вопрос, не совсем отдавая себе отчёт в том, действительно ли хочу знать на него ответ, думая в тот миг только о том, что вот он стоит рядом со мной, тот, которого я люблю чуть ли не больше всех людей на свете, с кем говорю сейчас…