- Как же так, Степан Осипович?
- Моя вина, поторопился…. Протралить не удосужился. Хотел….
Он снова замолчал. Да и что было говорить? Его судьба давно была
предсказана и не будь меня в Артуре, лежал бы сейчас адмирал не на
больничной кровати с ампутированной ногой, а на дне морском. Да и
он это понимал, да только не спешил благодарить меня, а как раз
наоборот – осуждал. Макаров предпочел бы уйти вместе с
«Петропавловском». В наступившей тишине вдруг стали слышны далекие
выстрелы и почти сразу же жуткий вой снарядов, что пролетали,
казалось, прямо над крышей госпиталя. Макаров вслушался:
- Осмелел японец, перекидной огонь ведет. Радуются, собаки.
Раздались далекие взрывы и приглушенная волна содрогнула
окна.
- Наши корабли хотят уничтожить….
- Да, через Ляотешань стреляют, - подтвердил я.
А следом за этим и наши корабли дали залп в ответ, да и спешно
возведенная батарея на сопках Ляотешаня уже не молчала, а
ожесточенно била в ответ. И японцы, узрев новую угрозу, перевела
огонь на новую цель. Теперь звуки взрывов приходили совсем уж
приглушенные и почти не тревожили.
- Алексеев сегодня у меня был, - вдруг признался адмирал с
кривой усмешкой, - уговаривал не умирать…
- Он сегодня ранним утром приехал и сразу к вам, - кивнул я и
вздохнул. – Говорят, что был весьма взволнован.
Макарова снова стали покидать силы и медсестры вовремя заметив
это, снова привели его в чувство. Он открыл глаза, отстранился от
резкого запаха и, посмотрев на женщин, устало попросил:
- Оставьте нас.
Те покорно вышли, лишь наказали мне следить за самочувствием
адмирала. И когда мы остались одни, Макаров вдруг без запинки
сказал:
- Если бы я знал, я бы все равно вышел в море. Понимаете? Вы бы
все равно ничего не сделали. Ничего, Василий Иванович. Не вините
себя.
- Да, знаю, - согласно склонил я голову, - я сделал все, что
было в моих силах. Хорошо, что вы надели мой спасательный
жилет.
Он вяло усмехнулся:
- Я в нем выглядел глупо. Великий Князь за моей спиной
потешался.
- Да и хрен на Великого Князя, - жестко ответил я. – Тот и без
жилета выплыл. Говно не тонет.
Мы были одни в палате, никто нас не слышал, и потому фраза нашла
живой отклик в моем собеседнике, и он даже улыбнулся. Но спустя
секунду адмирал погасил свою вымученную улыбку и попросил:
- Не стоит бросать такие слова, могут услышать.