Верещагин тоже подумал самое плохое. Соскочил со своего места и
просочился-таки в палату. Бухнулся на колени рядом с кроватью,
ухватил друга за руки и что-то горячо, но не разборчиво
зашептал.
- Да что ты убиваешься, жив я еще, жив! – тихо, но с досадой в
голосе ответил Макаров. – Рано убиваешься, священник еще не
приходил.
Буквально в туже секунду в палату влетел врач с красными от
усталости глазами, а за ней и позвавшая медсестра.
- Что случилось, что произошло? – резко спросил он, подходя к
кровати. – Почему звали?
Я этого врача помнил. Именно он тогда лечил Лизку, спасал ее от
страшных ожогов. Но тогда он был в другой больнице, теперь же вдруг
оказался в морском госпитале. Он заметил мою персону, коротко
кивнул и снова спросил?
- Что случилось, Степан Осипович?
- Не знаю, - простодушно, но уже с какой-то маленькой долей
интереса ответил адмирал. И показал взглядом на меня: - А вы у него
спросите, он панику поднял.
Что ж, пришлось брать врача под локоток и в сторонке объяснять
свою идею. Тот ее выслушал, даже согласно кивнул, но все же
спросил:
- Позвольте, но откуда у вас такая уверенность? Переливание
крови процесс весьма непредсказуемый.
- Доктор, у меня первая группа крови, если вам это о чем-то
говорит. Ее можно переливать кому угодно.
- Откуда вы это знаете?
- Не суть важно откуда, главное, что знаю. Давайте не будем
чесать языками, а просто сделаем свое дело, а?
Он нахмурился, обернулся на серого от потери крови адмирала и
согласился:
- Ладно, я согласен. Риск, конечно, есть и немалый, но это
лучше, чем просто наблюдать. Только надо бы еще согласие Степана
Осиповича получить.
- За этим дело не станет. Только оставьте нас на несколько
минут, пожалуйста.
Они все снова вышли. И даже Верещагин нехотя ушел. А я, снова
присев на табурет напротив кровати, заглянув в настороженные глаза
адмирала, поинтересовался:
- Скажите, Степан Осипович, что бы могло вас убедить пойти на
переливание крови?
Он устало вздохнул, посмотрел на меня и тихо с запинкой
сказал:
- Какой же вы… неугомонный. Дайте мне уже спокойно уйти.
- Нет, не дам. Не дождетесь. Вы у меня еще помучаетесь. Скажу
честно – это я дам вам свою кровь, и я вам гарантирую, что она вам
подойдет.
- Брехня, никто этого гарантировать не может. Даже сам
Боткин.
- Я могу, - заверил я. – Послушайте, Степан Осипович, я хочу вас
спасти. Любым способом. Жаль, конечно, что я был не в силах
предотвратить трагедию, но я все же кое-чего добился - вы живы. Не
спешите спорить, вы еще не умерли. Близки к этому, но все-таки еще
живы. И поверьте мне как должны были поверить ранее – переливание
вас поставит на ноги…, - я запнулся, поняв, что сказал неуместное,
но видя, что Макаров, горько усмехнувшись, меня не поправил,
продолжил: - Я могу поклясться вам чем угодно, я могу ответить
перед судом, но я утверждаю, что моя кровь вас точно не убьет. Вас
может убить инфекция, что возможно попала в рану, но я вас точно не
убью. Поэтому, Степан Осипович, будьте добры, не противьтесь и
дайте свое разрешение.