Ответом мне было молчание. Мужички нерешительно переглядывались.
Один из них отводил взгляд. На него-то я и обрушился:
- Ты! Чего молчишь? Говори, высоты боишься? На крышу боишься
лазить?
- Н-нет, - проблеял солдатик.
- А слесарничать приходилось? Ключи в руках держать умеешь?
- Н-нет.
- Значит, будешь у меня летать. Ты? – обратился я к
следующему.
- Ваше благородие, никак нет, не боюсь. Слесарить не обучен.
Летать согласен.
- Во как?!
Этот солдат меня удивил. Выпалил мне все на едином дыхании
словно скороговоркой.
- Как зовут?
- Семен Лебедев, рядовой третьей роты…
- Не надо про роту, - остановил я его. – Чем на гражданке
занимался?
- Половой я.
- Откуда?
- Из Костромы, ваше благородие.
- Ого, - удивился я и сам попробовал удивить Семена Лебедева, -
когда-то я начинал купечествовать в Костроме. Там же и юриста себе
толкового нашел.
И солдат расплылся в довольной улыбке, а потом меня
огорошил:
- А я вас вспомнил. Вспомнил, как вы на сцене на гитаре играли,
да романсы свои распевали. В ресторане тогда аншлаги были. Только
вы тогда без усов были и помоложе. «Горочка» - это же ваша
песня?
Я присмотрелся к нему внимательно.
- Нет, лицо мне твое незнакомо, - сообщил после тщетной попытки
идентифицировать лицо мужичка.
- Так и я помоложе был, ваше благородие, шестнадцать мне тогда
было. Я вам на стол метал, а вы мне, помню, целый рубль дали за
старания. Я вас и запомнил. Ух, как мне тогда завидовали.
- Не помню, - честно признался я.
М-да, а это было время, когда мы с другом только-только
провалились в этот мир и заглушали душевную боль казенной водкой. В
ресторане при гостинице я, помимо того, что ежевечернее надирался,
еще и песни орал, какие помнил, чем и вызывал у публики необычайный
восторг. Уж очень необычен был мой репертуар, да и манера
исполнения сильно отличались от всего того, что было принято. Это
сейчас, на волне популярности «Горочки», которая ушла в народные
массы и пелась почти за каждым хмельным столом, песни стали
напоминать что-то отдаленно похожее на то, к чему я был привычен. А
тогда публике все это было внове. Особенно удивляла их
«Восьмиклассница» Цоя, вот уж, действительно, был не стандарт. Но
ничего, спустя какое-то время и эта песня вышла на пластинке и
народ попривык. Правда и мотив и манера исполнения были совсем уж
отличны от оригинала, но тут уж ничего не поделаешь – народ
переделал песню под себя, а Цой, я думаю, был бы не в обиде.