Жаль только, что первую стипендию увижу аж в октябре. Особенно
жалел об этом ввиду того, что прежний владелец тела, в котором я
теперь влачил существование, не позаботилось раздобыть для своего
приемника нормальную одежду (судя по тому, что я увидел в рюкзаке).
А значит, институт буду посещать не в костюмах от дорогих
дизайнеров, а в чём-то наподобие тех мешковатых штанов (или же
именно в них). Но то не проблема – так, мелкая неприятность. Гулять
под руку с Королевой я пока не собирался.
Сделал вывод: позиции мои для старта в новой жизни нормальные,
пусть и не идеальные.
«Прорвёмся», - подумал я.
Пытался оценить и начальную локацию.
Что я помнил о конце шестидесятых годов? СССР, КПСС, Брежнев,
комсомол. Советские танки уже прокатились по Праге. Первый человек
побывал в космосе, а нынешним летом американцы прогулялись по Луне.
АвтоВАЗ пока не построен. Произошёл конфликт с китайцами на
Даманском – рассказы Славки Аверина тому подтверждение. Брежнев
простоит у руля страны ещё тринадцать лет, но примерно в этом году
у него начнутся серьёзные проблемы со здоровьем. А в следующем
году, двадцать пятого января, убьют Светку Пимочкину.
Я в очередной раз погладил взглядом ягодицы склонившейся к полу
Альбины Нежиной – поддавшись инстинктам. Подмигнул тоскливо
вздохнувшим парням. Те ухмыльнулись мне в ответ. Поймал кочан
капусты – уложил его, продемонстрировав Королеве свой обтянутый
тонкими штанами тощий зад. Вспомнил серьёзное лицо комсорга нашей
группы. Вновь представил этот её сочувствующий взгляд… Вздрогнул.
Со слов Людмилы Сергеевны, я представлял Свету совсем иной –
взрослой, ответственной… разумной.
Смотреть на Светку, как на объект сексуального влечения у меня
не выходило. Ну не получалось у меня думать о ней, как о женщине!
Не помню, чтобы рассматривал её ягодицы с таким же удовольствием, с
каким посмотрел сейчас вновь на филейную часть тела Нежиной. Улыбка
Пимочкиной не заставляла замирать моё сердце. А суета комсорга
вокруг моей персоны так и вовсе раздражала, заставляла скрежетать
зубами. И всё же грозившая Свете опасность заботила меня больше,
чем судьба Советского Союза.
Я знал эту девчонку второй день. Но мне казалось, что был знаком
с ней давным-давно; и что сейчас она появилась в моей жизни не
впервые, а вернулась в неё после долгого отсутствия. Уж очень много
я разговаривал о ней с Гомоновой. Слушал рассказы Людмилы Сергеевны
о том, какая Светочка была добрая, умная и красивая. По большому
счёту, моя институтская кураторша не слишком приукрашивала
достоинства своей старшей сестры. Назвать Свету Пимочкину уродиной,
злой или глупой у меня бы язык не повернулся – только по-детски
наивной.