Солдаты
снова переглянулись и выражение их показалось мне красноречивее
любых слов. Была на них начертана какая-то смесь жалости с
глумливым весельем.
- Этот
вопрос лучше задавать просветленному. Мы – простые бойцы и такое не
решаем.
А японец
все не унимался.
- Слушайте,
а кошкодевочки у вас есть?
Он.
Спросил. Это.
Мое лицо в
этот момент, наверное, вытянулось, потому как остальные смотрели на
Масаши, вытаращив глаза. К удивлению, аборигенов этот абсурдный
вопрос не застиг врасплох.
- В лесах
Метсы, - с готовностью ответил воин с револьверами, - у метсанов
какой только нечисти не водится.
И вот –
очередное незнакомое слово, которое нам даже не удосужились
объяснить. Хотя нет, писец, кажется, что-то уже про Метсу говорил.
Любопытно другое. Почему этот вопрос не удивил их? Проклятье, хочу
говорящего ехидного коня, который все объяснит! Древний
тысячелетний меч, становящийся красоткой в стрингах, тоже сгодится!
Надоело быть единственным идиотом, который ничего не
понимает.
Я, конечно,
пытался себя развеселить, да вот только получалось как-то неважно.
С каждым преодоленным километром, страх лишь усиливался, от
накатывающихся волн ужаса скрутило желудок и лишь очень большим
усилием воли удавалось сдержать рвотные позывы. Я осторожно
коснулся пальцами рукояти кинжала, висевшего на поясе...
Ладно,
какое-никакое оружие у нас есть. Авось, прорвемся.
Странно, но
обычный заточенный кусок стали сумел сотворить то, что не
получалось у столь сложного инструмента, как мозг – страх,
возникший на пустом месте, начал помаленьку отступать. Паническая
атака завершилась, не начавшись.
А разговор
с бойцами сопровождения, меж тем, начал переходить в какие-то
малоинтересные темы, и я сам не заметил, как задремал.
Проснулся
оттого, что машина несильно дернулась и по глазам ударил
свет.
- Выходите,
- скомандовал инструктор, - приехали.
Мы
выбрались, прихватив с собой оружие и вещмешки, которые лежали под
скамейками и начали осматриваться. Впереди чернел лес. Нет. Лесище!
Огромные – несколько метров в обхвате – деревья тянулись вверх,
точно от этого зависела их жизнь. Никакого подлеска не было и в
помине, луг с невысокой пожухлой травой упирался в зеленую стену. И
этот самый луг тянулся, насколько хватало глаз. Этот вид так
контрастировал с аккуратными рядами полей, увиденных ранее, что
становилось не по себе. Люди тут явно не работали и не жили.
Впрочем, не совсем.