- Кар! – раздалось с ближайшей
ветки…
Я дернулся и тряхнул головой, после
чего моргнул и протер глаза.
А о чем я только что думал? Не
помню…
- Так что? Выпить не желаешь? –
произнес старший крестьянин.
В других обстоятельствах я, наверное,
отказался бы. Но за последние дни столько всего свалилось на
голову, я так устал и замерз, что предложение пропустить
кружечку-другую воспринял точно манну небесную.
Где-то на самом фоне сознания билась
мысль о странности и неправильности происходящего, но я задвинул ее
в дальний угол. Желание бухнуть стало поистине
нестерпимым.
- Почему нет? Выпью, если
нальете.
- Нальем, нам не жалко, - старший
кивнул сыну, тот быстро нашел в бауле небольшую флягу и передал ее
отцу.
Крестьянин аккуратно вытащил пробку,
понюхал, облизнул губы и сделал небольшой глоток.
- Ох, хороша, зараза! – выдохнул он,
передавая флягу, - таперича твой черед, мил человек.
- Спасибо, - я принял дар и сделал
глоток.
Рот сразу же обожгло, из глаз полились
слезы, а когда проглотил напиток, то едва не упал с бревна. Такой
лютой сивухи за всю свою жизнь не приходилось пить ни единого раза!
Но – да – действительно, зараза оказалась хороша.
Даже после одного небольшого глотка
перед глазами все поплыло и закружилось, а уж когда болтливый
знакомец передал флягу для второй порции, меня откровенно
повело.
После третьего раза я практически
перестал соображать, лишь краем уха слушая истории о том, какой
Скери хороший городок, сколько в нем интересного можно найти и
купить, какие замечательные ремесленники обитают на рынке, и как им
с сыном повезло встретить меня – калику безродную – потому что за
вещи, снятые с трупа, получится выручить немало денег.
- Что? – последние слова, с трудом
пробившиеся сквозь алкогольный дурман, показались странными и я
попытался подняться, но было уже поздно.
Не принимавший участия в возлияниях
сын крестьянина когда-то успел зайти за спину, и в следующую
секунду правый бок разорвало чудовищной болью – туда вонзился нож.
А затем – в левый бок, в спину, снова в спину и, наконец, в
горло!
Я повалился, хрипя и пытаясь зажать
перерезанное горло руками, но все было без толку. В голове билась
лишь одна мысль: «Умру, я сейчас умру, умру! Не хочу, Господи, не
хочу! НЕТ!!!»
Я не понял, что произошло после,
однако сперва перестала литься кровь из горла, затем – вернулась
возможность дышать, после – утихла боль в боках и спине. Спустя еще
пару мгновений я понял, что жив и, самое главное, могу двигаться.
Еще несколько секунд спустя пришло осознание, что крестьяне
перестали интересоваться жертвой, сиречь - мной. Действительно,
оставив умирающего – по их мнению – человека за спинами, они
увлечённо потрошили его вещи.