— Мой господин Зелон, вы уже не хотите выпить вина? — я
повернулся к ней и провел ладонью по нежной коже щеки.
— Отчего же, я ведь сам велел тебе его налить, — забрав из ее
рук оба бокала, несколько раз крутанул их и отдал ей один из них,
внимательно глядя, как она, улыбаясь, подносит его к губам и делает
глоток. И лишь убедившись, что Милфа сглотнула все, что залилось в
ее рот, я сделал большой глоток из своего бокала.
Поставив бокал на столик, я уже хотел притянуть Милфу к себе,
чтобы продолжить то, что мы совсем недавно завершили, но внезапно
почувствовал резкую боль в груди и в животе. В глазах потемнело, и
стало трудно дышать. В глазах же стоящей неподалеку твари мелькнуло
торжество и Милфа громко и счастливо рассмеялась.
— Что ты со мной сделала, сука? — прошипел я, хватаясь за край
стола.
— Я тебя убила, грязный ублюдок, — торжествующе проговорила она
и снова рассмеялась. — Смесь четырех ядов, каждый из которых мог бы
оборвать твой жизненный путь, но я подстраховалась, я ввела все
четыре.
— Ты отравила вино? — мысли лихорадочно метались в голове, это
же просто невозможно! Меня нельзя отравить таким способом, к тому
же перстень, отвечающий за обнаружение ядов, никак себя не
проявил.
— Нет, я отравила себя, — прошипела Милфа. — Я терпела страшную
боль, когда яды пропитывали каждую клеточку моего тела, и еще
большая боль пришла ко мне, когда Верховный маг не позволил мне
сразу же умереть, не донеся посылку до получателя. Я позволила
прикасаться к себе твоим грязным рукам, потому что знала, что моя
смерть не будет напрасной.
Она говорила что-то еще, но я уже не слушал ее бредней.
Кроваво-красный рубин снова подмигнул мне гранями, и я из последних
сил потянулся к ним магией, соединяя ее с магией рубина, которую я
так долго и кропотливо внедрял в камень, как раз на такой вот
случай.
Камень вспыхнул, а я почувствовал, что наступают последние
мгновения моей жизни в этом мире. Но, чтобы осуществить задуманное,
мне и камню нужна была жертва. Думаю, что эта девка прекрасно
подойдет.
Собрав в кулак все, что еще осталось, все крохи силы, подскочил
к вскрикнувшей Милфе и моя рука сомкнулась на нежной шее.
Одновременно с этим, я начал принимать боевую ипостась, и когти, в
мгновение ока появившиеся на руке, сжимающей горло светлой сучки,
впились в податливую плоть, разрывая ее. По рубину потекла кровь,
хлеставшая ручьем из обмякшей Милфы. Ну, она же хотела умереть,
думаю, что она не в обиде на меня за то, что я немного ускорил
исполнение ее желания.