Уже дома, за столом, когда мать, квохча надо мной, как
курица-несушка, суетилась, подкладывая лучшие куски на тарелку, я,
промокнув салфеткой уголки губ, посмотрел на Артура и сказал, тихо,
но так чтобы все слышали:
— Пап, я решил что хочу быть аврором.
— Э-э-э, — очередная газета легла на стол, а я встретился с
удивлёнными глазами отца. Но он вдруг усмехнулся, и, сложив газету
(небывалое дело), ответил степенно: — Ну, дело хорошее. Нужное.
Важное. Но ты понимаешь, что и требования, и ответственность там
очень высоки?
— Понимаю, пап, — я был как никогда серьёзен.
— Сынок, — губы Молли задрожали, она готова была
расплакаться.
— Это же очень опасно, мы тебя едва не потеряли, а ты снова
хочешь рисковать своей жизнью. Ты даже не знаешь, как там. Вон
Грюм, известный мракоборец, на нём же живого места нет, сколько раз
под смертью ходил, а скольких похоронили, от некоторых даже праха
не оставалось…
— Мам, успокойся, — я смотрел чуть отстранённо и имел что
сказать по данному поводу. — Во-первых, до этого ещё четыре года, а
во-вторых, есть у меня смутное ощущение, что за палочки всё равно
скоро придётся взяться и отсидеться не удастся никому.
Артур с Молли растеряно, и вместе с тем тревожно, переглянулись
и не нашли что мне на это ответить.
Тут вдруг сзади на мои плечи упали две крепких руки. Я
оглянулся, а тихо подкравшиеся ко мне близнецы хором возвестили,
вид имея торжественный и слегка хитроватый:
— Объявляем во всеуслышание: ты наш самый крутой брат и мы
клянёмся тебя больше никогда не дразнить и над тобой не
подшучивать!
Но всю эпохальность момента разрушил следующий комментарий,
сказанный доверительным полушепотом остальным:
— А то жить ещё охота-а.
— Мальчики, что вы такое говорите!? — возмутилась маман. А два
придурка весело заржали. Сели по обе стороны от меня, приобняли за
плечи, и Фред заметил, выхватывая у меня из тарелки кусок и
принявшись смачно его пережёвывать:
— А ты знаешь, Рончик, что на аврора надо сдать зельеварение на
отлично?
— Знаю, — наблюдая, как моя тарелка стремительно пустеет, со
странным чувством удовлетворения, ответил я.
— И тебя это не пугает? — нарочито чавкая, поинтересовался уже
Джордж.
— Нисколько. Пойду к Снейпу и попрошу готовить меня по отдельной
программе, — вилкой пригвоздив к тарелке последний, самый большой
кусок, я пресёк окончательное разграбление.