С этими словами Георгий Петрович ухватил Тимофеева под локоть,
вежливо, но непреклонно поднял с дивана и повёл к стоящему на столе
телефону.
***
Еловое озеро. Утро
Лодка медленно и бесшумно продвигалась по зеркальной воде. Я
едва шевелил вёслами, тихо, без всплесков опуская их в воду. Хорошо
смазанные уключины не скрипели. На всякий случай я обмотал их
старой рубашкой, разорвав её пополам.
Со времени ареста Жмыхина прошла неделя. Трижды меня вызывали в
Волхов к следователю. Один раз пришлось ехать вместе с ним на базу,
показывать на месте, что и как произошло в то утро. Жену Жмыхина я
не видел. В дом она нас не приглашала, а следователь не посчитал
нужным с ней разговаривать. Видимо, её подробно допросили
раньше.
И слава богу! Не хотел я смотреть в глаза женщины, мужа которой
засадил в тюрьму. Пусть даже он был трижды виноват в этом. Пусть
собирался стрелять в меня. Но так устроен человек, что не может
хладнокровно наблюдать чужие страдания, хоть и заслуженные.
Поэтому я подписал протокол на тёплом капоте машины следователя
и, облегчённо вздохнув, уехал вместе с ним.
Когда Тимофеев дозвонился до меня, я первым делом хотел
отказаться от встречи на озере. Потому что заранее понимал, о чём
пойдёт разговор.
Но Александр Сергеевич заверил, что никто не станет на меня
давить.
— Мы примем любое ваше решение, Андрей Иванович, — сказал он. —
Но поговорить нужно.
— Хорошо, — нехотя ответил я. — Только... Вы сказали, что
приедете после обеда?
— Да, — подтвердил Тимофеев.
— Разрешите мне прийти утром пораньше и взять лодку с базы? Я
хочу осмотреть озеро.
— Конечно, берите, если нужно. Но к двум часам дня мы ждём вас
на базе.
— Хорошо, — повторил я и повесил трубку под любопытным взглядом
Фёдора Игнатьевича.
— Сманивают тебя, — не спросил, а утвердительно сказал
председатель.
Я покачал головой.
— Да пока, вроде, нет.
— Значит, будут сманивать. Согласишься?
Я сердцем чувствовал, что Фёдор Игнатьевич прав. Зачем бы ещё
Тимофееву вызывать меня на базу? Да ещё и Георгий Петрович приедет
с ним.
— Не знаю, Фёдор Игнатьевич, — честно ответил я. — как
пойдёт.
Я вышел из Черёмуховки почти затемно — небо на востоке едва
посерело. Пока брезжили короткие утренние сумерки, добрался
знакомой дорогой до леса и через два часа уже был на озере.
Собаки Жмыхина встретили меня неистовым лаем, но его жена даже
не вышла на крыльцо. И полотняная занавеска на окне не дрогнула — я
специально следил.