— Здесь охрану оставят. Да и я буду приглядывать за
имуществом.
— А, — сразу поскучнел шофёр. — Закурить есть?
— Не курю.
Мы вытащили лодку из воды и помогли погрузить её в кузов. В
кабину вместе с шофёром сел один из милиционеров.
Следователь коротко дал ему указание. Затем дверцы грузовика
захлопнулись, и он укатил в сторону города.
Нас в тот день допрашивали почти до темноты. Следователь
оказался въедливым, да и убийство — не квартирная кража. Когда же
следователь увидел документы убитого, вопросы посыпались
лавиной.
В животе бурчало от голода, царапнутая дробиной щека болела,
голова была тяжёлой и соображала плохо. Как ни странно, это
оказалось на руку. Когда следователь стал подробно выяснять мою
биографию чуть ли не с момента зачатия, я вдруг обнаружил, что
отвечаю ему совершенно на автомате. И говорю те вещи, которые до
этого времени вспомнить не мог.
Нет, иногда неизвестные прежде моменты всплывали в мозгу яркими
вспышками. Но так же мгновенно затухали прежде, чем я мог в них
разобраться. А тут прямо целая картина выстроилась. И не сухими
строчками протокола, а живой, настоящей памятью.
Слава богу, гораздо больше следователя интересовали подробности
убийства и мои взаимоотношения с Жмыхиным и Самохваловым. Иначе он
точно поймал бы меня на нестыковках.
Фёдора Игнатьевича отпустили первым. Он тут же сел в машину и
поехал в Светлое. Вернулся через двадцать минут и привёз бидон
тёплого молока с фермы и несколько буханок хлеба. В «Газике»
нашлась алюминиевая кружка. Этой кружкой мы по очереди черпали из
бидона молоко, запивая им вкусный ноздреватый хлеб.
***
Я отвязал одну из лодок, сел на вёсла и медленно поплыл вдоль
берега в ту сторону, где неделю тому назад охотились
браконьеры.
Дело было вот в чём. Когда следователь заносил в протокол их
добычу, среди крякв и чирков я увидел крупную птицу в сером с белым
оперении, с ярко-оранжевым клювом.
Это был серый гусь — птица, вполне обычная для Центральной
Европы, но чрезвычайно редкая у нас. Браконьеры не пожалели редкую
птицу. А может, просто не стали разбираться — сбили влёт и закинули
в лодку.
И теперь я искал гнездо серого гуся. Судя по размерам, убитая
птица была самкой — самцы, обычно крупнее чуть ли не вдвое. Значит,
у неё вполне мог остаться выводок.
Я медленно продвигался вдоль берега, а сам поневоле любовался
озером. В свете утреннего солнца спокойная вода казалась тёмным
старинным зеркалом. Ближе к берегу на ней тут и там проступали
оспины кувшинок. Вдоль берегов и на отмелях колыхались метёлки
тростника. То и дело раздавались всплески — это хищная рыба вышла
на утренний жор перед дневной жарой.