Тётя говорит мне, что колонна ничем не закреплена, и просто
стоит на огромном постаменте. А потом предлагает подойти
поближе.
Но я упираюсь и тяну её прочь. Колонна высоченная и толстая — а
что, если она грохнется и придавит нас?
Тётя смеётся.
— Эта колонна стоит уже больше ста лет!
Тем более! Вон, какая она старая! А вдруг в ней что-нибудь
сломалось за это время?
Обойдя колонну по широкой дуге, мы подходим к воротам Эрмитажа.
Ещё его называют Зимним дворцом. Это потому, что до революции здесь
жили цари. Теперь во дворце музей, в котором много картин. Но
картины меня не интересуют. Что интересного смотреть на неподвижных
и непонятных нарисованных людей?
А вот ворота — это да! Высокие и толстые кованые створки, на
которые так и тянет забраться. Когда революционные матросы
штурмовали Зимний дворец, они карабкались на эти ворота. Я видел
это в каком-то фильме, только его название забыл.
Я подхожу к воротам и ставлю ногу в сандалии на чугунный
завиток.
— Только попробуй! — говорит мне тётя. — В цирк вечером не
пойдёшь!
Это аргумент. Со вздохом я снимаю ногу с завитка.
Завершив круг по площади, тётя ведёт меня в пышечную. Пышечная
находится тут же, неподалёку — на улице Желябова. В ней так пахнет
горячим маслом и жареным тестом, что в животе у меня немилосердно
урчит. Желудок сжимается в голодных спазмах.
В пышечной стоят круглые столы — такие высокие, что я едва
дотягиваюсь подбородком до столешницы. Как тут есть-то?
Но тётя находит выход. Она ставит круглую бумажную тарелку с
пышками прямо на широкий подоконник. А рядом — фаянсовый стаканчик
с растворимым кофейным напитком.
Пышки!
Это мягкие золотистые кольца из теста, пропитанные горячим
маслом и посыпанные сахарной пудрой. Пудра тает и становится липким
сиропом, который пачкает пальцы. Надо успеть съесть пышки, пока
пудра не растаяла, а ведь их — целых шесть штук!
Но пышки мягкие, воздушные и проглатываются мгновенно. Я
запихиваю их в рот, одну за другой, и торопливо запиваю кофейным
напитком.
— Не спеши, — говорит мне тётя. — Жуй, как следует.
Обтерев руки бумажными квадратиками, которые заменяют салфетки,
мы выходим из пышечной. Прогулка окончена. Это такая традиция —
заканчивать прогулку пиршеством в пышечной.
Мы снова переходим Невский проспект и садимся в троллейбус. Тётя
позволяет мне опустить монеты в специальную щель и покрутить ручку.
Из аппарата выползают два бумажных билета. Я отрываю их и крепко
держу в потном липком кулачке.