— Самохвалов Валентин Григорьевич, секретарь партийного комитета
завода номер три.
— Именно! — улыбнулся краснолицый. — А теперь, товарищ
участковый, позвольте взглянуть на ваше удостоверение.
Он внимательно рассмотрел удостоверение Павла.
— Товарищ Вольнов. Хорошо, я запомнил. Итак, товарищ Вольнов,
какие у вас претензии ко мне и к моей спутнице?
Он спрашивал уверенным голосом и требовательно смотрел в глаза
Павла. Я увидел, как Павел непроизвольно поворачивается ко мне, и
вмешался в разговор:
— Вы задержаны в момент незаконной охоты на водоплавающую дичь,
Валентин Григорьевич. Вы занимались охотой во время запрета, без
соответствующих документов. В лодке находится незаконно добытая
птица. Будьте добры, предъявите разрешение на оружие!
Самохвалов повернулся ко мне.
— А вы — тот самый Синицын, да? Временно исполняющий обязанности
егеря?
Его вопрос прозвучал издевательски.
— Я слышал, вы учитесь в лесотехническом институте. И наверняка
пропускаете лекции. Иначе знали бы, что требовать документы на
оружие можно только у вооружённого человека.
Я, не дрогнув, выдержал его взгляд.
— Ваше ружьё лежит в лодке. Мы все видели его у вас в руках.
Самохвалов торжествующе улыбнулся.
— Не всё таково, каким кажется, юноша! Скоро вы это поймёте. Это
не моё ружьё. Я из него не стрелял и охотой не занимался. Мы просто
катались на лодке.
— У вас в лодке добытая дичь!
Самохвалов пожал плечами.
— Возможно. Но при чём здесь я? У меня ружья нет. А это — ружьё
вашего коллеги-егеря. И уток добыл тоже он. С него и спрашивайте за
нарушение.
Это был сокрушительный удар. У меня даже дыхание
перехватило.
— Но...
Увидев выжидающий взгляд Самохвалова, я сдержался из последних
сил. Этот гад специально провоцировал нас последние пятнадцать
минут. Я знал, что он браконьер. И он знал, что я это знаю. Но
бессовестно валил свою вину на Жмыхина, полностью уверенный, что
выйдет сухим из воды.
Я перевёл взгляд на Жмыхина. Он по-прежнему сидел в лодке,
сгорбленный, жалкий. Голова опущена, словно егерь очень внимательно
разглядывал носки своих сапог.
— Дмитрий Константинович! Это ваше ружьё?
Жмыхин молчал.
— Пропустите! — начальственным тоном сказал Самохвалов.
Но Павел загородил ему дорогу.
— Гражданин Жмыхин! — окликнул он. — Вы подтверждаете, что ружьё
ваше, и стреляли из него только вы?