Опомнившись, мы с Павлом бросились к Жмыхину и вытащили его из
лодки. Он не сопротивлялся, только вскрикнул, когда участковый
грубо заломил ему руки за спину и защёлкнул на запястьях наручники.
Плечо Жмыхина кровило, Павел прострелил его.
— Фёдор Игнатьевич! — закричал участковый. — Заводи!
От домика базы к нам бежали Жанна и молодой парень. В руках
парня был топор.
— Стоять, милиция! — крикнул я.
Они в нерешительности остановились.
— Андрюха, помоги!
Фёдор Игнатьевич выскочил из кабины и откинул задний борт. Мы с
Павлом подняли Самохвалова и потащили его к машине. Голова его
безжизненно моталась, тело обвисало, словно мешок с песком.
Жанна взвизгнула и вцепилась в руку парня.
— Убили! — всхлипывала она.
Рот парня широко раскрылся.
Ленинград. Квартира генерал-лейтенанта Вотинова
Александр Сергеевич Тимофеев поднялся по широкой лестнице,
которую устилала зелёная ковровая дорожка. Лифт в парадном
генеральского дома был, но Александр Сергеевич, несмотря на
полноту, всегда поднимался на третий этаж пешком. Ему очень
нравились широкие пролёты этой лестницы, её невысокие, удобные
ступеньки и ниши на площадках, выкрашенные приятной жёлтой краской.
До революции в них стояли гипсовые копии греческих богинь, но
сейчас ниши пустовали.
Высокие, выходящие на Неву окна делали лестницу светлой и
праздничной. У каждого окна можно было остановиться и часами
наблюдать, как по набережной гуляет народ и шуршат шинами
автомобили.
Ненадолго останавливаясь возле окон, чтобы перевести дыхание,
Тимофеев добрался до двери в генеральскую квартиру. Нажал кнопку
звонка, и звонок прозвенел солидно и мелодично, словно небольшой
церковный колокол. Левая створка высокой двери бесшумно
отворилась.
— Проходите, пожалуйста! — улыбнулась Тимофееву круглолицая
девушка лет девятнадцати с гладко зачёсанными назад русыми
волосами. — Папа в кабинете.
Александр Сергеевич разулся в просторной прихожей и внимательно
взглянул на себя в большое старинное зеркало в ореховой раме,
висевшее на стене. Пригладил волосы и поправил ворот рубашки. В
противовес несолидной округлой фигуре, он любил выглядеть
опрятно.
Улыбнувшись своему отражению и проверив заодно состояние зубов,
Тимофеев постучал в дверь кабинета.
— Входи ты уже — раздался нетерпеливый голос генерала. — Полчаса
в прихожей топчешься!