— О, конечно, как же я не подумал! — спохватился Арунотай. —
Праат Чалерм, надеюсь, вам не составит труда провести для праньи
небольшую экскурсию?
Честно говоря, я бы предпочла, чтобы это делал кто-то с бо́льшим
рвением, но, с другой стороны, к Чалерму я хоть не рискую
привязаться и проникнуться симпатией, так что он не помешает моим
планам.
— Глава, — процедил Чалерм. — У меня есть другие обязанности. Я
не могу просто взять и потратить полдня на развлечение праньи.
— Вы предлагаете мне пойти вытащить Вачиравита из его
спасительной раковинки и заставить разговаривать с едва знакомой
дамой? — приподнял бровь Арунотай.
Чалерм сник. Очевидно, этот вариант был категорически
неприемлем.
— Хорошо, я постараюсь.
Глава снова улыбнулся ему, потом мне, и наконец ушёл.
Чалерм взялся указательным и большим пальцем за внутренние
уголки глаз и потёр.
— Так. Сундуки. Пойдёмте.
Вслед за Чалермом я вышла из его древодома и потрусила куда-то
вниз по горе и прочь от обиталищ братьев. Чалерм оказался выше, чем
выглядел, ссутулившись за столом, и шаг у него был быстрый. Я
рассматривала его спину.
Он отрекомендовался как учёный-историк. Не припомню, встречала
ли я в жизни учёных… Может, если только мимолётом. Но мне всегда
казалось, что учёные — это такие высушенные дрыщи с пузиками,
потому что они ничего тяжелее книжки в жизни не поднимали, а вместо
прогулок на свежем воздухе сидят за столами в пыльных библиотеках.
Правда, на Оплетённой горе библиотеки пыльными не были, но это вряд
ли принципиально. Чалерм выглядел скорее как барский сынок,
привыкший проводить время за бессмысленными, но подвижными делами
вроде стрельбы по мишеням или катания на лошадях. То есть для
махарьята или воина они были бы осмысленными, но какой-нибудь
Джароэнчай никогда бы не смог применить свои навыки в настоящем бою
и развивал их не для этого.
Впрочем, ничто не мешало Чалерму совмещать корпение над книгами
с бесцельными увеселениями. В конце концов, я ничего не знаю о том,
как учёные проводят свой досуг. Может, сейчас среди них модно
подражать аристократам по мере возможности.
Чалерм привёл меня к относительно невысокому, зато пузатому
древодому чистейшего белого цвета. В обхвате он раза в два превышал
мой, зато крона нависала намного ниже. Соседние с ним каркасы тоже
отличались пухлыми пропорциями и кварцевой белизной, а ниже по
склону кроны и вовсе раскрывались на том же уровне, что у обычных
деревьев.