Однако это означало, что в произвольном месте я из резиденции не
выберусь. Придётся просачиваться сквозь главный вход, и желательно
подгадать момент, когда там будет проходить какой-нибудь караван —
или как они сюда еду привозят? Размышляя об этом, я прошлась нижней
тропой до ворот, через которые меня саму вчера внесли на гору. Я
сама их помнила плохо, но Чалерм во время экскурсии говорил, что
прямая аллея от дома главы клана ведёт к воротам. По дороге время
от времени попадались слуги, и я им приветливо кивала — по привычке
и потому, что сейчас я не делала ничего предосудительного, всего
лишь гуляла.
Но когда я дошла до главной аллеи и спустилась по ней за дома
слуг… там обнаружилось всё то же самое. Глухой замаскированный
барьер, из которого я с трудом выдернула руку.
Я почувствовала что-то среднее между опьянением и морской
болезнью. Получается, я не смогу по желанию отсюда выйти?..
Обернувшись, я окинула взглядом нависший надо мной в сумерках
тёмный полог переплетённых лиановых крон. Я заперта в этом царстве
древесных остовов?..
— Буппа, — сказала я, едва войдя к себе и увидев служанку,
суетящуюся вокруг столика с мисочками и тарелочками, — мне кажется,
отсюда невозможно выйти.
— С горы-то? — рассеянно переспросила она, раскладывая на две
мисочки варёные бобы. Похоже, добыла всё-таки нормальной еды со
служебной кухни. — Поговаривают так, да. Без позволения главы ни
сюда не войти, ни отсюда не выйти.
Я присела к столу, осмысляя услышанное. Но на охоты же они
как-то ходят! Хотя это, конечно, с позволения главы.
— И тебе не страшно было сюда отправляться? — спросила я
служанку, которая наконец закончила возиться и села напротив.
— К махарьятам-то? — вздохнула она и как-то странно на меня
покосилась. — Я в жизни всякого повидала. Вы вон сами махарьятта, и
ничего вроде.
Я запоздало сообразила, что для Буппы, всю жизнь прожившей среди
обывателей, махарьяты не сильно-то отличаются от демонов, с
которыми сражаются.
— А взаперти сидеть? — напомнила я.
Буппа фыркнула.
— А то можно подумать, в имении Адульядежа я была вольной
пташкой! Это вы, пранья, привыкли по миру бегать, как захотите, а
мы люди подневольные.
Я прикусила губу. Действительно, я ведь даже не спросила, какое
у Буппы было положение в доме Кессарин. Служанка и служанка, а она
же наверняка невольница. Канан не стал бы держать в доме людей,
которые могут когда угодно взять и уволиться, а то и перейти к
какому-нибудь его врагу и всё рассказать ему о том, что у
Адульядежей дома творится.