Я загодя
подготовил этот реверанс. Толпу нельзя только радовать, надо сразу
показать, кто в доме хозяин и что ждет всех несогласных с моей
политикой. Ну, а де Пажжи, действительно был скотиной, мучителем и
содомитом, так что он заслужил, чтобы его голову отделили от
тела.
На газоне
перед входом в особняк де Пажжи, на балконе которого я сейчас и
ораторствовав, была установлена примитивная плаха: бревно, лежащее
на земле, плетеная корзина для головы и секира с длинным лезвием,
воткнутая в бревно. Соорудить нормальную гильотину времени не
хватало, да и не хотел я с этим заморачиваться. Тут делов то на
пару секунд: выволокли жирдяя де Пажжи, рубанули ему башку, да
оттащили труп в тенечек под ближайший куст.
Де Пажжи
был обречен с самого начала, и не только из-за того что он был
настоящий садист, на счету которого, за долгие годы были десятки,
если не сотни замученных детей и подростков, а еще он был самым
богатым и влиятельным синьором на архипелаге. По полученным
разведданным именно де Пажжи должен был стать будущим управляющим
Ступни, после продажи острова. Бизнес – суровая штука и конкурентов
надо убирать с дороги самыми радикальными способами.
Я взмахнул
рукой и несколько северян повели под уздцы лошадь, стоявшую до
этого среди декоративных кустов под окнами особняка. Из-за кустов
наружу торчала только голова лошади и толпа не видела что там под
ногами у животного, а когда северяне вывели лошадь на всеобщее
обозрение, то первые ряды стоявших на площади людей изумленно
ахнули. Лошадь тащила за собой на буксире привязанного за ноги
толстяка де Пажжи.
Де Пажжи
огромный, тучный с жабоподобным лицом толстяк, весом не меньше
двухсот килограмм. Вести его под руки к плахе не получилось бы,
пришлось бы моим солдатам тащить его на себе. А мне показалось это
как-то не солидно, да и много чести для этого борова, поэтому я
приказал его притащить к плахе волоком.
Северяне
действовали деловито и хладнокровно, они провели лошадь так, чтобы
она максимально близко подошла к бревну, и потом им осталось лишь
уложить голову толстяка на плаху. Де Пажжи извивался и дергался,
мешая своим палачам, сквозь кляп во рту прорывались стоны и
сдавленные крики.
Чтобы
жирдяй не мешал своим дерганьем, палачи привязали его голову и
плечи к бревну, используя для упора вколоченные в древесину
ножи.