Температура была просто бешеная — наверное, сталь плавить можно
было! И пусть горело все недолго, но в таком пламени ничего не
могло выжить!
Но патриарх выжил. Выжил — но отнюдь не уцелел. С обгоревшими
лапами, с полопавшимся карапасом на круглой голове, он все равно
жил. И даже пытался дергаться, встать, может быть... Его паутинное
укрытие сгорело дотла и теперь он был открыт со всех сторон и
больше не казался могучим серьезным противником. Жалкая обгоревшая
кучка дерьма. И тем не менее он все еще пытался жить. Вряд ли
атаковать, и даже вряд ли защищаться, просто хотя бы жить. Просто
хотя бы выжить.
Я подошел к нему вплотную, и поднял дробовик. Левой рукой,
которой еще мог двигать. Поднял и приставил дульный срез прямо к
глазным стебелькам твари. В такой ситуации полагается сказать
что-то крутое, но... Это же паук. Что с ним разговаривать? Он же
тупой. У него чисто анатомически нет того органа, которым можно
думать.
А даже если это и не так... Какая мне разница?
И я просто зарядил усиленный выстрел и всадил заряд картечи
практически вплотную между двух обгоревших глазных стебельков.
Подбросил ружье, поймал за цевье, дернул вверх-вниз, перезаряжая,
повторил выстрел, повторил перезарядку — правая рука так и не
слушалась. И только после третьего выстрела патриарх перестал
дергаться.
А меня — перестали держать ноги.
Опираясь на ружье, как на посох, я осторожно опустился сначала
на колени, а потом и вовсе лег на холодный каменный пол. Холодный —
но это даже хорошо, он так приятно охлаждает мое разгоряченное боем
тело. И в голове немного проясняется, а то мутит и крутит так,
будто я отравился...
Отравился! Яд!
— Дядя Витя! — раздалось откуда-то издалека. — Дядя Витя, что с
тобой?!
Перед глазами все плыло и двоилось, но я кое-как открыл
инвентарь и нашел в нем Чашу Очищения. Попытался выхватить ее из
воздуха, промахнулся, еще раз промахнулся и только с третьего раза
сжал в пальцах...
И тут же выпустил, потому что он оказался таким тяжелым...
Серебряный кубок зазвенел по полу, я осел на пол и снова схватил
его одной рукой.
— Дядя Витя!.. — снова раздалось издалека.
— Воды! Быстро! - рыкнул я. - Любую жидкость!
Настя, к счастью, не стала задавать лишних вопросов, и, вывалив
на пол сразу десяток серых коробок, одна за другой вскрыла их.
Схватив из получившейся кучи бутылку, она ее даже открыла и сунула
мне.