— Мам, мы же можем поговорить завтра,
— вымученно напомнила я, разуваясь. — Со мной все в порядке, только
пара синяков, но это ерунда.
— Да-да, конечно, тебе нужно
отдохнуть, столько всего, а я ничем не могла тебе помочь…
Логика темных услужливо подкинула
возражение, но я успешно придержала его за зубами. Конечно, она
могла бы помочь, рассказав всю правду сразу, как заметила во мне
первые признаки способностей фамильяра, но сейчас глупо было тащить
на свет еще и это. На сегодня с меня достаточно.
— Мам, оставь. Ты сейчас помогаешь,
все, хватит. Я в ванную.
Вряд ли это была сила воли, скорее,
банальное бегство от разговора и нежелание ложиться в грязи и
запахах крови, дыма и пота. Мне удалось принять душ и не заснуть
под струями теплой воды, хотя глаза слипались. Попутно оценив
количество синяков на теле, саднящие запястья, губу и лоб, я вышла
в зал, запахнувшись в халат.
— Вот, чистая, — мама протянула мне
ночнушку, сжимая в другой руке кружку чего-то ароматного и слегка
пахнущего цветочным лугом. — Термос на столе, могу принести сюда,
чтобы поближе… Катя такая приятная девушка, и Миша у нее… прямо
защитник, — запнулась мама.
— Ага, — нейтральным тоном отозвалась
я, принимая отвар. — Он самый.
В воздухе так и повисла
несправедливость. Как светленькие, так сразу приятные, а на Влада
она чуть ли не с вилами пошла. Дурацкие стереотипы.
Сев на разобранный и даже свежим
бельем застеленный диван, я молча принялась цедить оставленное
питье, глядя, как мама так же готовится ко сну. Заметив, что
постельное белье она меняет и у себя, я нахмурилась. Отжигающая всю
ночь интуиция выстрелила догадкой. Отведя стакан в сторону, я
повела носом, углубляясь в привычные запахи квартиры.
Легко уловив Захарову и тандем
светленьких, я отбросила их ароматы прочь вместе с маминым.
Вячеслав и Арсений сюда даже не заходили. Вдохнув глубже, я
скривилась, уловив поток с маминой стороны. Игнатом оттуда не то
что пахло — разило. Гадость какая.
— Ты с ним спала.
Планировался вопрос, но усталость
поставила на вежливости жирный крест. Напрягшись, мама осталась
стоять ко мне спиной.
— Что ты хочешь услышать? — спросила
она, не оборачиваясь и по третьему разу принявшись сворачивать
простынь.
— Да, наверное, ничего, — честно
призналась я. — Я не собираюсь тебя обвинять, но и радоваться тут
глупо. Мне жаль, что он оказался таким уродом.