Быстро оглядевшись, нашла ведро с
водой уже затянутой тонкой ледяной пластинкой, и пустой деревянный
таз подле. Деваться некуда, треснув кулаком по корочке, перелила
немного воды в тазик и рванула назад в тепло.
Сполоснув посуду, деревянную, но
целую, без сколов и трещин, составила её на холщовое полотенце, а
таз отодвинула чуть подальше - выбегать на улицу, чтобы вылить,
когда ещё не до конца выздоровела - на такие жертвы я была
неспособна.
Подхватив красными от ледяной воды
руками свой сундучок, вернулась в закуток за ширмой и, убрав его в
угол, легла на кровать. Сама не заметила, как уснула.
А проснулась от громких разговоров,
даже смеха: Гарра смеялась, видать, Красий знатно её позабавил.
Погреть уши мне никто не дал - шторку резко откинули и женщина,
улыбаясь, спросила:
- Вижу, позавтракала. И посудку
сполоснула, не белоручка, значица, - одобрительно покивала она,
пряди её седых волос были заправлены под светло-серый платок. - Что
же, вставай, лесса, ужинать пора. Опосля поговорим.
- Мне в туалет нужно, - пискнула я,
поскольку если утром позывов не было: жар и стресс забрали из меня
все соки, то сейчас нужда накрыла так, что стало невмоготу.
Тётка всплеснула мощными ручищами и,
выйдя из моего угла, направилась в сени, откуда принесла какие-то
вещи:
- Вот, полушубок деда накинь, платок
пуховый на голову натяни.
Я уже натянула угги и последовала
совету хозяйки дома. Красий сидел за столом, и с хитринкой
поглядывал на нас, параллельно что-то стругая из куска тёмного
дерева.
- Отхожее место на заднем дворе,
сразу приметишь, - напутствовала меня тётка, - токмо энту обувку на
улицу носить не след. Возьми в сенях любые другие. Ах да! - словно
что-то вспомнив, Гарра подошла к одному из сундуков и, откинув
увесистую крышку, вынула из его нутра носки. Неказистые, без
внятной пятки, и протянула мне.
- Вот, теплее будет.
Уже выходя в "предбанник" услышала
ворчание Красия:
- Старуха, ты так все мои вещички
раздашь. Голым меня оставить задумала?
- Не брюзжи, старый!
Дальше слушать не стала, в сенях
стало темновато - в окно уже не заглядывало солнце, в свои права
вступал вечер. Уличные сапоги, изрядно изношенные, стояли в
стороне. Схватив первые попавшиеся, рванула на улицу, кутаясь в
тёплый платок и шубку, пошитую из многочисленных заячьих
шкурок.