** ПНВ — прибор ночного видения.
Барабаны в голове отбивали рваный ритм бешенства, но не могли
заглушить тихий, безразличный детский голос:
«опоздал». Одно, короткое слово, вызвало приступ
острой боли где-то внутри нас.
Ярость. Цель. Спешка. И куча помех на пути. Эти… Мягкие…
раздражают, бесят. Ненавижу.
Рык и стремительный рывок к очередной группе испуганных жертв…
Удар по оружию ближайшей самки выбивает его из её рук. Подсечка
хвостом, с силой наступить на правую верхнюю конечность. Хруст,
крик боли приносит крупицу злого удовольствия.
Барабаны стучат, выбивая мелодию наказания, а голос шепчет,
резко контрастируя ледяной безэмоциональностью: «не
настоящий Герой».
Рычим от ярости, продолжая движение. Удар кулака в колено
следующей. Хруст, крик, наслаждение. Третья — нужно спустить пар:
левая ладонь обхватывает череп, правая легко вырывает челюсть.
Кровь вперемешку со слюной, болтающиеся обрывки плоти, смешно
дёргающийся, чудом оставшийся во рту язык, глаза, расширившиеся в
ужасе и забавный крик-бульканье. Насмешливая-испуганная мысль, с
нотками удовольствия-отвращения: «инсталляция», отбрасываем будущий
труп — пусть те, кто пытается нас догнать полюбуются.
Переводим взгляд на последнюю, и морщимся — в ноздри бьёт запах
дерьма и мочи. Противно. Поэтому стараемся не вспарывать животы —
не нравится этот запах. Мягкая стремительно белеет, как лицом, так
и волосами. Красиво, даже несмотря на запах.
Краткая тишина в нашей голове, позволяющая замереть на секунду,
наслаждаясь-удивляясь необычному зрелищу. Видим, как закатываются
глаза, как она начинает оседать на пол. Осторожно подхватываем
мягкую, укладывая в лужу крови. Белое на красном — красиво, нам
нравится-отвратительно. Бросаем быстрый взгляд на произведение
искусства, и издаём пастью серию восхищённых-недовольных
щелчков.
Возобновившийся рваный ритм своим грохотом заставляет отвлечься
от созерцания, ему вторит тихое: «почему ты не помог, когда
они забирали моё сердце?».
В нежном голосе не было ни намёка на обвинение, но нам-мне от
этих слов стало настолько больно, что мы завизжали, разорвав от
ярости грудь той, кому вырвали челюсть.
Пришлось сдерживаться, чтобы не порвать остальных: сломанные
игрушки и беленькая — пойдут пугливым кровососкам в оплату
контракта. Контракт — важно. Я-мы это знали. Старательные попытки
красноглазых нас догнать, не догоняя немного разбавляли клокочущую
ненависть, каплей иронии, хоть и не заставляли замолчать голос и
барабаны.