Я поднялся и протянул старику руку. Тот с улыбкой ответил на рукопожатие. На ощупь его ладонь показалась мне хрупкой и обмякшей, словно испорченный помидор. Кожа на ней была обвисшая и вся в пигментных пятнах.
– Приятно познакомиться, – буркнул я.
– И мне приятно, Ярослав, – Семен Евгеньевич изучающе меня рассматривал, пока Малыгина возилась со своими блинами. – Ты, значит, друг Алисы? Славная она девушка, верно?
– Алиса замечательная, – поддакнул я, отчего-то стесняясь его проницательного взгляда.
– Ну хватит, вы меня засмущаете, – хихикнула она и подала Семену Евгеньевичу тарелку блинов с черничным вареньем.
– Спасибо, дочка.
Дед принялся за еду, в процессе неспешно расспрашивая Алису о ее делах.
Она воодушевленно рассказывала про свою недавнюю поездку в приют для животных. А затем поведала краткое содержание последней прочитанной книги про какого-то парня по имени Клайд, который был родом из бедной семьи и отчаянно хотел разбогатеть.
По сюжету его девушка залетела как раз тогда, когда на горизонте замаячила гораздо более выгодная для него партия. Парень повез ее кататься на лодке, а потом… Взял и утопил, представляете? Утопил свою беременную подружку!
Во время Алисиного пересказа у меня по коже пробежал холодок. У этого чувака явно не все дома! А кончилась история тем, что героя умертвили на электрическом стуле. Вот такая вот жесть. А я-то наивно полагал, что девчонки читают всякую романтическую хрень про вампиров и любовь. Но не тут-то было. Малыгина не переставала меня удивлять. Надо тоже будет потом прочесть эту книжку…
Семен Евгеньевич слушал Алису очень внимательно. Казалось, ему, как и мне, доставляет неземное удовольствие впитывать нотки ее нежного голоса.
– А как твои стихи, милая? – спросил он. – Пишешь?
Что?! Алиса еще и стихи пишет?! Застрелите меня. Я бесталанная скотина.
– Пишу понемногу, – Малыгина положила в рот кончик волос и начала смущенно его пожевывать.
– А о чем твои стихи? – вклинился в разговор я.
– Обо всем. О любви, о дружбе, о школе, а еще о личных переживаниях.
– Дашь почитать?
– Нет, что ты! – она испуганно замотала головой. – Я никому не даю их читать. Это очень личное.
– Если бы твой любимый Есенин писал в стол, то мир бы лишился одного выдающегося поэта, не так ли? – подначивал я.
– Ой, Ярослав, где Есенин, а где я, – рассмеялась Алиса. – Это так, ребячество.