Ее тонкие пальчики скользили по пуговицам, расстегивая их так быстро и проворно, будто она всю жизнь только и занималась тем, что снимала рубашки с дряхлых стариков. Семен Евгеньевич стонал, охал и причитал о том, что ему стыдно и неловко.
Через пару минут я принес ведро с водой и ужасного вида тряпку. Такое чувство, что ей мыли полы еще во времена молодости Семена Евгеньевича.
К этому моменту Алиса уже сняла со старика грязную рубашку и уложила его на кровать. Каким-то чудом на постельное белье рвота не попала. Затем девушка намочила тряпку в ведре и, не выражая никаких признаков омерзения, принялась отчищать пол от рвотных масс.
К счастью, она не просила меня подойти и помочь. Не уверен, что я смог бы это сделать. Потому что вид блевотины и ее кислый запах были просто невыносимы, меня аж передергивало от отвращения.
Наблюдая за Малыгиной, я искренне поражался тому, как ловко она орудует тряпкой, параллельно успокаивая расстроенного случившимся деда. Эта девочка – настоящий уникум. Выросла в богатой благополучной семье, но при этом совершенно не избалована. Удивительно, но по сравнению с ней я чувствовал себя чертовым белоручкой.
Слова Алисы о необходимости добрых поступков не расходились с делами. И это не могло не восхищать.
Закончив с мытьем полов, Малыгина вышла из комнаты, чтобы вылить воду и вернуть на место ведро с тряпкой. Семен Евгеньевич тем временем тихонько кряхтел на кровати.
– Как вы себя чувствуете? – спросил я.
– Лучше, сынок, лучше. Негодник-желудок отказывается работать, как положено. Но это ничего, поправлюсь, – вздохнул старик.
Я смотрел на этого пожилого человека, и впервые меня посетила мысль о скоротечности жизни. Раньше мне казалось, что я буду молодым и здоровым вечно. Я не задумывался о ресурсах своего организма: он был сильным и крепким, все раны заживали на мне как на собаке. Мне не приходило в голову, что с течением времени собственное тело может стать тесной клеткой для еще не состарившейся души.
Было трудно поверить, что на смену позы можно потратить более двух секунд. А невозможность самостоятельно передвигаться (как некоторые старики, которых я видел в общем зале во время мини-концерта) и вовсе казалась чем-то далеким и невероятным. Думалось, что это никогда не случится со мной.
Но, сидя напротив Семена Евгеньевича, я внезапно понял, что от такого исхода не застрахован никто.