На’Аталии ночью затихла только после того, как он притянул ее к
себе, обнял и стал качать на руках, рассказывая, какая она
красивая, как он нуждается в ней. И как у них все будет хорошо.
Он и сам не понял, откуда появились эти нежные и глупые слова.
Такие странные для него.
И вот она спит. В его постели... А он... он чувствует
неудовлетворенное желание. Но не терзается. Им завладела нежность,
столь несвойственная ему. А еще осознание правильности того, что
происходит.
А постель, измятые простыни и страсть... Все это будет.
На этой мысли он поднялся и тихонько вышел в кабинет, который
прилегал к спальне. Все-таки корабль — не дворец. И даже покои лура
здесь были весьма и весьма аскетичными.
Вызвал по связи Ре’Лерга. На’Аталии все-таки пока не стоило
оставлять одну, а его ждали дела.
Лекарь примчался со всей возможной поспешностью.
— Владыка! — склонился он.
— Вы должны находиться при нашей гостье неотлучно, пока я не
освобожусь.
— Позволено ли мне будет провести процедуры?
— Когда лура проснется.
— Как прикажет лур, — поклонился лекарь.
«Надо же, — пронеслась у претемного владыки мысль. — Я назвал
землянку титулом темной госпожи, а это даже не вызвало
удивления».
— Только... — добавил подданный. — Мне необходимо принести
лекарства. И мазь.
— Ступайте, — кивнул владыка. — И поторопитесь.
Наверняка завтра неугомонная женщина потребует, чтобы они
связались с Землей. И для того, чтобы все прошло благополучно, ему
необходимо подготовиться.
— Есть какие-то дела, которые требуют моего вмешательства
немедленно? Или все можно перенести на завтрашний вечер? — спросил
он у адъютанта, когда дошел до кабинета.
— Завтра с девяти утра, мой лур, еженедельный отчет губернаторов
Темного Ожерелья. А сегодня вы желали просмотреть отчеты наших
людей и сравнить их с официальными данными.
Владыка подавил тяжелый вздох. Первый раз в жизни он забыл о
совещании...
Захватившие его чувства... Это было... странно. Странность
входила в его жизнь с каждым биением его собственного сердца,
которое то нервно и тяжело стучало о ребра, то вдруг сладко
замирало. И все это при виде этой женщины.
Никогда чувства не были главным для него. Даже ярость и
бешенство, священные для любого темного. Он просто-напросто не мог
позволить себе подобной роскоши: под влиянием чего-либо отключить
разум.