Лиза осталась сидеть на диване немного потерянная. Она все никак не могла понять, почему в такой важный момент осталась в квартире одна. Ее представления о том, как Дима воспримет новость, сильно разнились с реальностью. Лиза ощутила себя нестерпимо одинокой, жалость самой к себе поглотила ее. Она так и просидела на диване до прихода Димы, глядя в одну точку, погрузившись глубоко в собственные мысли. Хлопок двери немного напугал ее. Дима вернулся один, но счастливый.
— Я сказал! Папа не пошел, сказал—это наша семья, отметьте вдвоем.
— Я тебе так же сказала. — Лизе стало обидно.
— Ну не дуйся, — Дима из-за спины достал букет подсолнухов. Ее любимые цветы, где он их вообще нашел? Тучи на лице Лизы расступились.
— Идем на кухню, что ты там приготовила?
Через месяц после известия о беременности Виктор Анатольевич пришел без предупреждения. Лиза, конечно же, открыла ему дверь и как хорошая хозяйка пригласила к столу. Настругала бутербродов, заварила чай. Дима был на работе.
— А коньяка у вас нет?
— Мы в доме алкоголь не держим. Никто не пьет, а я от одного его вида вздрагиваю.
— Это верно. Молодцы, да.
На лице Виктора Анатольевича виделось одобрение и разочарование, коньяка-то по-прежнему хотелось.
— Ты, наверно, думаешь сидишь: чего ты приперся, старый?
— Так я точно не думаю! Мы вам всегда рады.
Только сейчас Лиза начала замечать, что, похоже, Виктор Анатольевич этого самого коньяка уже где-то выпил.
— Да я был тут неподалеку, у товарища. Мы за встречу выпили, поболтали о жизни, о семьях. Я Анечку свою вспоминал, Димку маленького. За беременность твою выпили. Вы с Димкой большие молодцы, вон как, раз— и получилось все. Мы с Аней десять лет без детей жили и не то, чтобы не хотели. Хотели, да не получалось. Анечка моя глаза прятала, когда ее спрашивали все: мол, чего детей не рожаешь? Плакала всегда, мне таким спрашивателям языки поотрывать хотелось. Мы с ней чего только не перепробовали, даже к бабке ездили, травы пили какие-то. А потом смирились. Решили, что дети—это очень хорошо, но, если Бог не дает, значит, так тому и быть. А потом случилось чудо. Она всегда была очень хороша, красавица, а как забеременела, я от нее глаз отвести не мог. — Глаза Виктора Анатольевича заблестели. Суровый мужчина напротив сидел, немного съежившись, и выглядел трогательно. — Ладно, чего былое ворошить. Пошел я.